В плену Красной Розы. Марк Адамов
моём деле главное, чтобы все чувствовали себя спокойно, – Алама не стала жевать и вернула мешочек с дурманом на стол. – Видишь ли, Смева лечит тело, Далёкая Звезда – душу. Я же лечу разум.
Варион придавил лист к нёбу и растеребил его кончиком языка. Впервые с пробуждения в обители боль отступала.
– Далёкая Звезда завещала заботиться о теле и душе, – важно подметил Лис. – Не было там никакого разума. И это вам говорит человек, который в храмы заходит, только чтобы зимой погреться.
– Заветам Далёкой Звезды уже семьсот лет, друг мой, – Алама не оскорбилась. Напротив, она положила руки себе на колени и выдвинулась ближе к Химере. – С тех пор мы покорили Большую Землю от Анорского моря до самого севера. Мы многому научились и многое узнали. Например, что о здоровье рассудка тоже следует заботиться.
– Мой рассудок в порядке.
– Смева так не считает, – служительница смотрела прямо и медленно моргала. Отчего-то Химере захотелось отвернуться. – Как тебя зовут, друг мой?
– Пусть будет Дарон.
– Мне понадобится твоё настоящее имя, – Алама прищурилась. – Моё ты знаешь. Разве не стыдно обманывать в таком случае? Что случится, если я узнаю твоё настоящее имя?
– Вы узнаете, что меня разыскивают в Басселе за украденное седло и сдадите герцогу Содагару, например.
– Я никогда не была в Летаре, и меня это устраивает, – служительница коснулась здоровой руки Лиса. – Попробуй открыться мне. Каждая ложь – это камень на твоей груди. Сбрось хотя бы один – и почувствуешь разницу.
Ладонь Аламы была тёплой, как воздух вокруг очага. По-домашнему, по-доброму.
– Варион, – Химера вздохнул. Как ему показалось, вышло и впрямь легче обычного. – Меня зовут Варион.
– Здравствуй, Варион, – Алама убрала руку. – Расскажешь мне, что тебя гложет?
– На это понадобится очень много времени.
– До вечерней молитвы его предостаточно. До Последнего Звездопада – тем более.
– И всё же свои беды я оставлю при себе.
Служительница горько вздохнула, прихватила двумя пальцами прядь своих волос и поднесла её к глазам.
– Друг мой, меня стесняться не нужно, – произнесла женщина. – Представь, что говоришь со своим отражением. Мы ведь никогда даже не увидимся за пределами этой комнаты.
– Вот как? – Химера почесал за правым ухом. – Жаль. Я надеялся, вы меня навестите как-нибудь ночью, когда мой противный сосед уснёт.
– А ты мне тогда расскажешь, что тебя гложет? Дело в твоём новом лице?
– Скорее, в том, что лица у меня больше нет, – Варион опустил голову, подбородок упёрся в грудь. – Смева требует, чтобы я радовался. Выжил ведь! А чего толку, если на меня теперь ни одна женщина без слёз не взглянет?
– Так в этом дело? – Алама многозначительно хмыкнула. – Ты боишься, что не сможешь жениться?
– Причём тут женитьба? – раздражение прорвалось в голос Лиса. – Раньше они мне улыбались, когда я просто шёл мимо. Подмигивали, шептались. В борделе как-то