В плену Красной Розы. Марк Адамов
первым на Старой Земле, кому царский престол разрешил свободно вести дела в Западных Королевствах. Тех редких грубиянов, кто напоминал Крысолову о необычной внешности, он сам старался оправдать. Всё же тивалийцы были похожи и на годаранцев, память о жесткости которых, должно быть, навеки осталась в крови потомков альдеваррцев.
– Значится, без лошадей не обойдёмся, – жаловался тем временем Полоз, качая бритой головой. – Вся задница будет в мозолях.
– Тебе надо было попросить у Квиллара штаны с подкладкой под зад, – посоветовала Ним с ухмылкой.
– Точно, – поддакнул Калач. – Поджопной подкладкой.
– Не поможет, – Дайбур махнул рукой и отвернулся. – Вообще-то у меня очень тонкая и нежная кожа – это даже Грач в своё время сказал.
– Уверен, тебе и лошадь нежная достанется, – сказал Ладаим, вынырнув из собственных размышлений.
– А Химера боится лошадей, – вдруг заявила Нималия.
– Что, серьёзно? – Калач прыснул в кулак. – Прям так и сказал?
– Он, конечно, не сознается, но всегда ищет способ на лошадь не садиться.
– А ты чего о нём вспомнила? – Крысолов повернулся к девушке.
– Да, так, – Ним дёрнула плечами. – Вы и сами постоянно о нём вспоминаете. Чёрт подери, когда разносчики подойдут?
– Нет тут разносчиков, – произнёс Граус.
– Чего? – Нималия подняла рыжеватую бровь. – Это в каком кабаке нет разносчиков?
Ладаим чуть улыбнулся. Дети Бертольда с малых лет познали все премудрости того, как должны работать хорошие таверны.
– В хемеленском, Грибочек, – Калач запыхтел и вылез из-за стола. – Кинь мошну, Крысолов. Я со всем разберусь.
– Я помогу, – вызвался Полоз. – Тебе рук не хватит.
– Спорим, что хватит?
– Споры я люблю, но не когда на кону выпивка. Пойдём, Калач.
Лисы забрали выданные рыцарями деньги и ушли к стойке трактирщика мимо шумных грубиянов. Крысолов вдруг одёрнул себя. Лисы? Он не в первый раз поймал себя на том, что стал думать о Калаче, как об одном из Лис. Наверное, оно и немудрено, учитывая, сколько они пережили с побега из Басселя. Куда больше беспокоило его то, что так же он думал и о Нималии.
Нет, она не должна быть одними из них. Лисы страдают, Лисы умирают, а перед этим – убивают и сами.
– Хоть убей, не пойму, почему меня он Грибочком называет, а тебе прозвища не дал, – тихо возмущалась девушка, оглянувшись на Грауса через плечо.
– Я и так половину жизни с прозвищем живу, – грустно бросил Ладаим.
– Но почему ты Крысолов? – Ним наклонилась поближе к нему.
– Ты уже спрашивала, причём лет семь назад.
– Да, но твой ответ меня не устроил. Ваш Настоятель просто раздал такие имена? Крысолов, Химера, Хлыст… Где тут связь?
– Я не знаю, Ним, – Ладаим сжал её руку. – Наверное, для него они что-то значили.
За его спиной – там, где сидели Хеннель и остальные пьяницы – раздавалось громкое гудение подвыпивших