Пять тысяч лет спустя. Владимир Симонов
и похоже, что Дмитрий мог провалиться в депрессию прямо на глазах наблюдателя.
– Да не волнуйтесь, Дмитрий… Я не ошибаюсь, вас именно так величают?
Дмитрий кивнул, почти ничего не соображая: кто это, зачем это и что дальше.
Незнакомец тем временем как-то по-хозяйски, ничуть не смущаясь трепетной атмосферы артистической, стены которой видели таких знаменитостей, что только перечисление их имён вгоняло в неописуемый восторг любое искушённое сердце, заставляя до слёз очувствовать торжественность сопричастия. Но не в данном случае: на удивление, Джастин не выражал ни радости, ни вдохновения, и вообще ничего не выражал. Дмитрий вдруг подумал, что это не реальный человек, а привидение какое-то.
– Да не стоит так волноваться, – спокойно отреагировал Джастин, точно считывая сомнения джазиста. – Мой визит связан с желанием предложить вам контракт, условия которого настолько неординарны, что мне не хотелось бы обсуждать их здесь, – незнакомец обвёл комнату широко распахнутыми руками. – Что, если я предложу встретиться нам, например, в баре Hotel de Paris, через, э, например, сорок минут, а? Как вам такое предложение?
Дмитрий понимал, что реагировать надо доброжелательно, и, прежде чем отказаться, опять-таки, по законам жанра, обязательно важно поблагодарить, расшаркаться в проявлении чувств, а потом уже сказать «но, понимаете»… Однако стоило музыканту только начать объяснять, что, мол, в отсутствии агента ему нельзя вести никаких переговоров, и он был бы, конечно, рад, но… Как Джастин поклонился и сказал:
– Спасибо, рад, что мы договорились. До встречи в баре через сорок минут. Не прощаюсь.
То, с какой наглостью, не терпящей ни малейших возражений, вёл себя Джастин, определяло в нём человека властного и независимого. Он производил впечатление какой-то необъяснимой стабильности.
«Как же интересно, – трезво подумал Дмитрий, – а ведь его явление вписывается в гармонию джазовой импровизации… Концерт состоялся как мощная субдоминанта, разрушающая рутину моей, навевающей тоску, тоники, а приход Джастина вольно или невольно сработал как доминанта, смело и решительно предваряя рождение новой тоники, красивой и гармоничной». Мысль рассмешила пианиста, но вернула ему доброе здравие и настроение предвкушения, – импровизация всегда завораживает смещением и акцентов, и смыслов. Тем не менее знание законов гармонии и профессиональный навык, наработанный в течение многих часов напряжённых занятий, позволяет находить в рамках квадрата течение потока, направляющего в перспективу. Как в музыке – так же в жизнетворчестве. Дмитрий хорошо знал о первом. Джастин, похоже, не менее талантлив был во втором.
Встреча не могла не состояться. А что нам остаётся, как не последовать за героями романа, на наших глазах верстающих увлекательное повествование.
Глава 8
Не всё золото, что блестит
От оперного тетра Монако до Hotel de Raris