Удивительное рядом. Наталия Владимировна Воскресенская
работы Оли: на полу лежал красочный коврик, на стенах висели картины из соломки, вышивка, поделки из дерева. Всё это словно обволакивало гостя душевным комфортом жилища. Олиной маме, Екатерине Георгиевне, на вид было лет семьдесят. Полная, медлительная, она, тем не менее, двигалась с особой статью. Сначала она настороженно отнеслась к новой подруге дочери. Но когда сели за стол, первоначальное напряжение спало. И хотя угощение было очень скромное – салат из огурцов и помидор, сосиски с пюре, сервировка стола поразила Марину. Посуда, из которой они ели, по-видимому, была очень старинная: красивые тарелки из тонкого фарфора, серебряные ножи и вилки с вензелями. Марина не удержалась и спросила Екатерину Георгиевну, откуда у них в доме такая посуда. Та ответила не сразу. Она немного помолчала, будто сомневаясь, стоит ли рассказывать едва знакомому человеку то, что до поры было глубоко запрятанной семейной тайной. Но, Марина почему-то внушала ей доверие, к тому же Екатерина Георгиевна хорошо знала, что Оля не пригласит в дом кого попало.
– Знаете ли, – начала она, – мы ведь не всегда жили так скромно, как теперь. Я давно на пенсии, Оля зарабатывает немного. Конечно, когда был жив Олин отец, мы жили лучше. Он работал главным инженером на крупном предприятии. Но пять лет назад он умер. Замечательный был человек, добрый. Всё умел делать, за что бы ни брался. Оля, наверное, в него уродилась – у неё тоже, чем ни занимается, всё хорошо получается… Но посуда эта появилась, конечно, ещё раньше. Это то, что осталось от тех сервизов, которые служили ещё моим родителям, и их родителям. Оля ведь потомок дворян, – сказала она с нескрываемой гордостью.
«Так вот откуда у Оли изящные манеры; они, вероятно, передаются с генами», – подумалось Марине.
– Вся эта посуда – это почти всё, что осталось из вещей нашего рода, – продолжала Екатерина Георгиевна печально. – Хотя, счастье, конечно, не в материальных ценностях, а в том, что у человека в душе. А это уж никто не отнимет, – голос у неё немного дрогнул.
Марине хотелось перевести мрачные мысли Екатерины Георгиевны на что-то другое.
– А как вкусно есть из такой посуды, – сказала она.
– Да, это правда. Это всё создавалось не только для внешней красоты, но и для здоровья. Оля тоже творит красоту в своих работах, и это тоже для здоровья духа, здоровья мыслей.
Она помолчала, потом, призадумавшись, сказала:
– Жаль только, что никак замуж не выйдет. А вы замужем, Марина?
– Да, у меня муж и ребёнок.
– Это хорошо, – Екатерина Георгиевна помедлила, потом сказала:
– Видите, как у нас в семье получается.… У моей мамы, Олиной бабушки, было восемь детей; у меня в Олином возрасте – уже четверо, а Оля даже и замуж ещё не вышла. Что-то не то творится…
– Ну ладно тебе, мама. Давайте лучше чай пить, – Оля старалась уйти от неприятной темы. – Я такой тортик купила – вскочила она, чтобы бежать на кухню. И от слова «тортик», задребезжавшего в