Персональная политическая история. Сергей Чефранов
развития компания начинает больше нуждаться не в ярких и дорогих инициативных сотрудниках, а в прилежных и недорогих исполнителях процедур. Что же говорить о государствах и всем человечестве, существующем в сетях всемирных корпораций. Как правило, яркие личности резво стартуют, но на финиш приходят усердные «муравьи». И чем длиннее дистанция, тем это очевиднее.
Почему бытовой разговорный язык и язык бульварных романов и сериалов так беден? Это хорошая иллюстрация к тому, что сказано выше. Поскольку в совершенном экономическом обществе для проведения операций требуется меньше сигналов, чем в хаосе, а слова как раз и есть такие сигналы, то их и требуется меньше. Для достижения экономических целей надо говорить коротко и контрастно, без второго и прочих смыслов.
Таким образом, скорость передачи информации и связанные с ней изменения средств коммуникации, в том числе книг – это способ снизить себестоимость, оружие в конкурентной борьбе.
Экономика требует от литературы эффективности, увеличения прибыли и минимизации затрат. Таким образом, возникает требование: каждый абзац должен содержать новость или быть явлением. Следовательно, чем меньше слов в абзаце, тем выше производительность чтения, больше прочитанных и напечатанных книг, больше объем торговли и т. д.
Учитывая глубокую экономизацию, то есть поглощение денежными отношениями всех прочих, современного общества, когда каждый шаг, в том числе даже внешне сугубо эстетический вроде какого-нибудь безобидного хобби (назначение хобби – релаксация, воспроизводство рабочей силы), направлен на извлечение материальных благ и выгод, очевидно, что сама экономика в том или ином виде должна занимать центральное место в литературе, в том числе в переводной и в новых изданиях русской литературы10. Герои должны продолжать «делать и пилить деньги», добиваться не правды, а прав. А эстетствующие, рефлексирующие персонажи, переживающие личные художественные обиды, оказываются лишь аутсайдерами экономической жизни общества, то есть личностями без продолжения, интересоваться которыми – удел таких же странных чудаков. Интеллигент исчезнет из литературы (исчезнет литература об интеллигентах), на смену ему явится интеллектуал. Точно также из современного романа практически исчез пейзаж: пейзаж, пусть даже городских окраин, требует относительного многословия, что неприемлемо для современной литературы.
Этот процесс происходит на разных сторонах планеты: в США, стране практически без истории и самобытной культуры, идеология, подменяющая культуру, накладывается на современную экономику; в Китае, стране некогда во всех отношениях противоположной США, современная экономика накладывается на тысячелетнюю культуру. Результат один: «маленький» в единственном числе человек перестал быть ценностью, более того, один «маленький» человек потерял право на индивидуальность. Иначе он выпадает из круговорота общественных ценностей. Только подчинившись
Очевидно, что значительность, придаваемая конфликту человека и общества в курсе школьной литературы до 1985 года, во многом обусловлена политическими мотивами, соответствием этого конфликта представлениям о классовой борьбе как движущей силе развития общества.