Болотник Книга 5. Андрей Панченко
спал, или был без сознания, но будить я его не стал. Носилки готовы, мы с Юркой как можно аккуратнее переложили пострадавшего на них и тут же двинули по тайге.
Шли мы без передышки, только однажды поставив носилки на землю, чтобы соорудить плечевые петли, так как рук мы уже практически не чувствовали и могли уронить раненого. Я двигался в голове, боясь обернуться на Семёна, не сладко ему приходится, он то и дело вскрикивает от боли, теряет сознание и опять не на долго приходит в себя. Идти нам тяжело обоим. Я выбираю путь и сверяясь с компасом и солнцем веду нашу бригаду эвакуации к спасению, а вот Юрка вынужден полагаться на меня, он даже не видит куда ногу ставит, поэтому то и дело спотыкается и с трудом удерживается равновесие. Молодец парень, жалоб и просьб о передышки я от него не слышу, в отличии от меня он всё время видит своего старшего егеря и понимает, что времени почти нет.
Уже темнело, когда мы, едва передвигая ноги вывалились на вырубку запретной зоны. Нас ждали. Топая сапогами десяток солдат буквально в течении минуты оказались рядом с нами и перехватили носилки, они скрылись в воротах воинской части практически мгновенно, а мы с Юркой упали там, где стояли, сил не было даже пальцем шевельнуть. Рядом с нами остался только один человек – Зинченко.
– Не можете вы без приключений Кирилл Владимирович – абсолютно без иронии произнёс особист – бригада врачей из военного госпиталя прибыла в часть на вертолёте три часа назад. Сейчас они осмотрят раненого и, если он транспортабелен, загрузят в вертолёт и немедленно вылетят.
– Спасибо! Ты не представляешь, как этот человек мне дорог. Я не забываю ничего, и хорошее, и плохое. Считай, что я тебе теперь должен! – совершенно искренне произнёс я, глядя в глаза своего недавнего врага и агента – тот наш разговор в кабинете забудь, бумагу я сожгу, но на нашу дружбу рассчитываю и знай, что ты тоже можешь в любой момент попросить меня о помощи, я не откажу!
– Ладно Кирилл Владимирович, проехали – вздохнул Зинченко, а на его лице промелькнула тень облегчения и даже радости – пойдёмте. Твой человек на КПП, там и вам сейчас ужин организуем. Извини, в часть пустить не могу, сам понимать должен.
– Ты и так много сделал, как только медики закончат с Семёном, я прошу тебя сообщить о его состоянии, и мы уйдём – то что особист зенитчиков и так сделал многое я понимал и лишнего не требовал, посидим на КПП, медикам мы только мешать будем.
Целый час мы просидели на КПП прежде чем послышался шум работающих винтов вертолёта. Принесённая солдатами гречневая каша с мясом в горло не лезла. Мы сидели с Юркой как манекены, каждое движение вызывало боль в натруженном теле, мышцы горели огнём. Рядом суетился Мишка, пытаясь кормить нас чуть ли не с ложечки, но мне было не до еды, Зинченко пока не вернулся и вестей о состоянии Семёна не было.
– Идёт кто-то кажись! – Мишка стоящие возле двери кабинета, в который нас завели военные, подобрался и отошёл за мою спину. Он рассказал, как его тут не ласково приняли и держали на губе до прихода