Светлый град на холме, или Кузнец. Татьяна Вячеславовна Иванько
привнести и к нам, в Брандстан. Ведь всё это было пришествием нового мира к нам, в Свею.
Слёзы размягчили моё сердце, и я приказала Лодинн не трогать девчонку Сигню.
Всю мою жизнь я буду вспоминать этот день, когда Сонборг прощался со своей дроттнинг Ладой Рутеной, не дожившей даже до двадцати пяти лет, но успевшей так много.
Возвратившись в Брандстан, я долгое время размышляла, перебирала свои возможности, что же я могу сделать здесь из того, что было теперь в Сонборге. Я начала работу.
Скоро я открыла школу, где учили детей грамоте и счёту. У меня не было пока людей, которые знали бы латынь и греческий. Не было столько книг и те, что были, пылились в сокровищнице, оберегаемые от всех, и рисковали стать пищей для мышей и крыс.
Я всё же нашла людей, которых посадила их переписывать. Дело пока шло очень медленно. Я призвала мореходов на помощь, чтобы они привезли мне греков и латинян. Я искала тех, кто умеет петь и играть на музыкальных инструментах и скоро собрала некоторое количество, но никого, конечно, подобного Бояну среди них не было, Боян всё же редчайшая жемчужина, думаю, не только в Свее, но и во всей Гардарике, с запада которой он приехал в Свею с Рутеной и прочими, не сыщется второй такой соловей.
Но главное, я решительно взялась за образование сына и брата. Теперь я настаивала, чтобы они не только учились стрелять из лука, метать копьё, орудовать мечом, кинжалом, топором, шестипёром и дубиной, но и изучали законы Брандстана и окрестных народов, географию, математику, для этого я переманила всё же пару сонборгских учителей в Брандстан. И конечно изучали грамоту, а с приездом заморского учителя и языков других стран. Славян хватало и в Брандстане, один из них и научил Сигурда их языку. Впрочем, русский знала и я.
Вообще с началом учёбы стало очевидно, что Сигурд прилежен, любознателен и чем дальше, тем больше интересовался ученьем. Это вызывало во мне гордость и восхищение, ведь я ожидала сопротивления, которое встретила в Ньорде. Мой брат учился, конечно, тоже, как и ещё несколько мальчишек, будущих алаев Сигурда, но вечно норовил сбежать с занятий на ратный двор или устраивал разнообразные каверзы учителям и дядькам, приставленным к ним.
Ингвар удивлялся, для чего будущему конунгу становиться учёным.
– Я ещё не знаю, Ингвар, но я чувствую, что это правильно, – ответила я.
– Ты на сонборгские чудеса нагляделась, – ухмыльнулся Ингвар, снисходительно качая головой. – Ты удивительная, Рангхильда. Неужели ты думаешь, что всё это приживётся в Свее, все эти выдумки? Не думаю, что все эти нововведения после смерти Рутены продержаться сколь-нибудь долго. Греки и римляне разбегутся, украв книги, учителя в школах обленятся, и всё будет, как было.
– Дома в три этажа и водопровод тоже сбегут? – я посмотрела на него почти с ненавистью, я не ненавидела его за тишь и согласие во всём, лишь бы ничего не менять, даже прогнившие брёвна в стенах терема, «это же такая морока, Хильди, точно такие же не подобрать»… Нет бы, сам придумал что-то грандиозное, что-то новое, только сомнения