Мы из Кронштадта. Том 2. Николай Берг
брошенный в панике штабниками штаб егерского полка со всеми картами, документами и пишущими машинками. Это вам не катаной махать – переиграть в уличном бою двух егерей; не дети, между прочим, не простая пехота.
В Польше получила второй солдатский орден Славы. Надо было сбить немцев с высотки, а на высотке три пулемета, грамотные расчеты при них: подпустили поближе и положили на землю, так что гранатой не достать еще, а артиллерия своя не помощница – и по своим влепят тоже.
Из всей артиллерии у залегших наших оказалась пожилая женщина с винтовкой. Нина Павловна хладнокровно с нескольких сот метров выбивала мозги каждому, кто вставал за машиненгевер. Таких бравых, что хватались за забрызганные кровью камарадов пулеметы, набралась дюжина, и каждый получил от Петровой пулю – в глаз, лоб, рот. Когда она расстреляла расчеты пулеметов, наши гансов сбросили с позиций. Как такая дуэль? Одной женщины – с дюжиной пулеметчиков при трех станкачах? Внушает? Да и в Германии довела личный счет до 122 врагов. И это не мифические цифры, каждый случай документально подтвержден – не то, что у германских и финских героев, которые работали без учета, а цифры бешеные ничем не подтверждаются.
– Вполне зачетно, даже для компьютерной игры, а не то что кино. Погибла она?
– Погибла, – Павел Александрович грустнеет. – 2 мая 1945 года ее подвозили минометчики, и дурак-водитель – спьяну, скорее всего – улетел в овраг. Людей кузовом и накрыло.
– Я ненавижу пьяных водителей, – довольно злобно высказывается громила-омоновец.
– Продолжаем! Мария Карповна Байда, санинструктор. Герой Советского Союза. Вот она – комсомолка и красавица, медсестричка. Оборона Севастополя. Помимо того, что вытянула с поля боя около сотни раненых (причем с оружием, на что внимание обращаю особо; и не просто вытянула, но еще и перевязала и подбодрила, что в условиях, когда смерти сотнями рядом летают и взрываются, а неподалеку орут на чужом языке, даже для мужика – задачка непростая), так она еще в ходе выполнения этой своей тяжеленной работы набила никак не меньше двадцати гитлеровцев. Девчонка, двадцатилетняя. Четверых фрицев – врукопашную. И без соплей, заламывания рук и размышлений о сущности всего сущего. Потому как после того, что видела в ходе обстрелов и бомбежек города, за людей нацистов уже не держала. Эту нелюдь надо было остановить. Вот она и старалась.
– Что-то как-то уж очень густо, – сомневается омоновец.
– Да ничего особо густого – у нее автомат был немецкий, поэтому немцы не раз ошибались, ориентируясь по звуку и считая, что стреляет рядом свой. А это была Маша, никак им не своя. Еще и ухитрялась трофейное оружие приволакивать и боеприпасы с немцев снимать не забывала – тоже задокументировано, между прочим. И нескольких наших пленных освободила, когда их немцы в плен гнали. Она конвоиров примогилила, а они и понять не успели, откуда по ним прилетело.
Потом попала в плен, когда город пал – тяжело раненая, со сломанной ногой. Выжила в концлагерях, и когда угодила на работы к бауэру, чуть его вилами не приколола за хамство. Строптивая