Последний в Мариинском дворце. Воспоминания министра иностранных дел. Николай Покровский
в самом исповедании католической религии. Так, напр[имер], запрещалось произнесение проповедей на польском языке; запрещалось польское дополнительное богослужение, куда стремились в некоторых местностях ввести русский язык; не дозволялось никаких церковных процессий вне костельной ограды. Ксендзам воспрещалось, под угрозою штрафа, переезжать из одного прихода в другой, даже в гости на несколько часов, без специального разрешения полиции[119].
Конечно, все меры этого рода вызывали только раздражение и усиление фанатической привязанности к церкви как к представительнице национального объединения. В конце концов получались такие эксцессы, как столь много нашумевшие беспорядки в Крожах, где уже не помещики, а простой народ восстал против властей и пришлось пустить в ход оружие[120]. Разумеется, вся эта политика только разжигала вражду к России и православию, не давая, в смысле ограждения от полонизации и слияния с русской государственностью, решительно никаких результатов.
Не меньшее раздражение вызывало преследование польского и литовского языков[121]. Конечно, русский язык должен быть государственным на всем пространстве России, на нем должно вестись все делопроизводство государственных учреждений и вся в них переписка; язык этот должен быть обязательным предметом обучения во всех учебных заведениях, казенных и частных; в казенных учебных заведениях он должен быть, кроме того, и языком преподавания всех вообще предметов, кроме Закона Божия и родного языка учащихся, а также кроме низших классов в начальных школах. Этого совершенно достаточно для целей государственного объединения. Всякие дальнейшие ограничения в употреблении населением родного языка вызовут всегда одно раздражение и не принесут практической пользы. Между тем, польский язык в Западном крае был изгнан из всех общественных и частных учреждений и даже просто из общественных мест: на вокзалах, на почте вывешены были надписи: «По-польски говорить воспрещается». Тут мы опять обезьянничали немцев, идя даже дальше, чем они[122]. А между тем, именно пример немцев мог бы убедить в том, что родной язык населения задушить невозможно. Я часто живал по летам в Цоппоте близ Данцига[123]. Это местность вполне, казалось бы, онемеченная, следы славянского происхождения населения видны разве в фамилиях, нередко оканчивающихся на ский. И, тем не менее, несмотря на немецкую школу, несмотря на немецкую культуру, давно привитую в этом крае, простой народ славянского происхождения – кашубы[124] – до сих пор говорит на своем родном языке, очень близком к польскому: я, как славянин, отлично понимал местных крестьян и свободно объяснялся с ними.
Но одно из наиболее слабых мест русской политики в Западном крае было пополнение состава служащих[125]. Местные уроженцы, поляки и литовцы, были признаны a priori неблагонадежными. Их можно было встретить разве только на самых низших канцелярских должностях; все остальные замещались
Подробнее о политике царского правительства в Литве по отношению к католической церкви в 1863–1914 гг. см.:
В 1893 г. при упразднении Крожского монастыря и костела в Ковенской губернии произошли кровопролитные столкновения правительственных войск и местного населения. После этого практика упразднения монастырей и костелов была прекращена.
В 1863 г., в ходе подавления Польского восстания, последовало полное запрещение употребления польского языка в Западном крае в присутственных местах и преподавания в школах его и на нем, вплоть до воспрещения учащимся разговаривать между собой по-польски. В 1866 г. было запрещено преподавание и литовского языка. После этого в крае стало процветать тайное обучение обоим языкам. Изменение ситуации произошло 25 июня 1897 г., когда Николай II повелел, чтобы предклассную молитву учащиеся совершали не вместе, а по исповеданиям. Тогда же он разрешил преподавать на польском и литовском языках Закон Божий. Кроме того, в виде исключения учителям низших школ разрешили использовать эти языки в начале обучения детей, не знающих русского языка. В 1905 г. последовало снятие ограничений на использование местных языков в школах Западных губерний. Пункт 6 Указа 1 мая 1905 г. допускал преподавание литовского и польского языков в учебных заведениях этих губерний с программами начальных 2-классных и городских училищ, а также в средних учебных заведениях в тех местностях, где большинство учащихся принадлежало к литовской и польской народности (Указ 1 мая 1905 г. «Об отмене некоторых ограничительных постановлений, действующих в девяти Западных губерниях, и о порядке выполнения пункта седьмого Указа 12 декабря 1905 г. в отношении сих губерний» // Савич Г.Г. Указ. соч. С. 362). Не позднее 8 декабря 1905 г. Николай II одобрил Меморию Совета министров от 2 декабря, в которой рекомендовалось распространить действие Указа 1 мая 1905 г. на начальные школы, без различия старших и младших классов, и разрешить употребление во всех низших учебных заведениях Северо-Западного края (если большинство их учащихся составляли литовцы или поляки) литовского и польского языков при преподавании всех вообще предметов, за исключением русского языка. Соответствующий всеподданнейший доклад об этом министра народного просвещения графа И.И. Толстого Николай II утвердил 22 апреля 1906 г., т. е. в день представления доклада (Мемория Совета министров «О введении преподавания польского и литовского языков в начальных школах Виленской, Ковенской и Гродненской губерний». 2 декабря 1905 г. // Совет министров Российской империи. 1905–1906 гг. / Отв. ред. Р.Ш. Ганелин. Л., 1990. С. 89–90, 93).
В 1870 – 1880-е гг. антипольские мероприятия были составной частью проводившейся О. фон Бисмарком политики «культуркампфа», в связи с чем осуществлялась германизация школы в западных польских землях. Изданные в 1872–1874 гг. административные постановления почти полностью запретили преподавание в школах на польском языке. В 1887 г. было запрещено преподавание польского языка в народных школах и преподавание на нем Закона Божия в средних школах (кроме трех младших классов). Польским учителям запрещалось не только преподавать на родном языке, но и говорить по-польски. В 1898 г. в ряде округов Познанского княжества были изданы постановления, запрещавшие преподавателям под страхом увольнения разговаривать по-польски не только в школе, но и в семье. В 1900 г. издается предписание, по которому польский язык разрешалось преподавать исключительно немецким школьникам, поскольку это могло им пригодиться впоследствии, на службе в западных польских землях. Польские учащиеся получали разрешение на занятия польским языком лишь в старших классах и только в том случае, если они успешно занимались немецким языком. Согласно этому предписанию, преподавание польского языка в средней школе поручалось только немецким учителям. Одновременно прусские власти стремились упразднить использование польского языка во всех государственных и административных учреждениях, в суде и в органах местного самоуправления. На военной службе и в казармах должен был употребляться исключительно немецкий язык. Польские солдаты, служившие в прусской армии, не имели права говорить и вести переписку со своими родными на польском языке. Если до конца 1890-х гг. от немецких чиновников в западных польских землях требовалось знание, наряду с немецким, и польского языка, то теперь вовсе запрещалось пользоваться при исполнении служебных обязанностей польским языком, даже тогда, когда чиновники имели дело с лицами, не понимающими немецкого языка. В 1897 г. Дирекция железных дорог в Быдгоще издала, с санкции Министерства внутренних дел, предписание, запрещавшее употребление польского языка служащими, рабочими и механиками железнодорожного ведомства во время работы. Согласно принятому в 1908 г. общеимперскому Закону о собраниях и союзах (параграф 3), все польские общества, ранее представлявшие на утверждение полицейских властей свои уставы на польском языке, отныне должны были каждый раз переводить их на немецкий язык. Параграф 12 этого Закона вообще запрещал проведение собраний на каком бы то ни было языке, кроме немецкого. Исключения допускались только для проводимых на территории Германии международных конгрессов и в отношении избирательных собраний, созванных для выборов в Рейхстаг и в ландтаги отдельных германских государств. Упомянутый параграф разрешал также «в виде исключения» проведение собраний не на немецком языке в течение ближайших 20 лет в тех районах, где население, говорящее на этом языке, превышает 60 %. В общей сложности на основании параграфа 12 не менее 46 % поляков старше 14 лет было лишено права проведения собраний на родном языке. Отмена пресловутого параграфа последовала только в апреле 1917 г., в условиях кардинального изменения германской политики в польском вопросе (
Сейчас это города Сопот и Гданьск в Польше.
Кашубы – поляки протестантского вероисповедания, населявшие главным образом северо-западные районы Восточного Поморья (Западной Пруссии). Они (как и мазуры, жившие анклавами в Восточной Пруссии) говорили на диалектах польского языка. Прусское правительство, проводя политику «германизации» кашубов и мазуров, систематически отпускало специальные средства «для борьбы против польской опасности» в Мазурских землях и Вармии. Тем не менее кашубы и мазуры сохранили родной язык и свои обычаи. Более того, в 1880 – 1890-е гг. среди кашубов начался подъем польского национального движения, чему способствовали издававшиеся для них газеты и журналы, призывавшие кашубов к противодействию политике «германизации» (
Согласно принятому по инициативе графа М.Н. Муравьева Положению 22 мая 1864 г., все коронные должности в Северо-Западном крае должны были замещаться русскими. По высочайшим повелениям 27 июня и 8 ноября 1869 г. и 25 декабря 1870 г. лица польского происхождения в крае не могли назначаться на должности по крестьянским учреждениям. Кроме того, для привлечения в край русских чиновников их наделили служебными привилегиями, согласно введенным в действие 13 июня 1886 г. «Правилам о преимуществах службы в отдаленных местностях, в Западных губерниях и Царстве Польском». Только 26 июня 1897 г. Николай II разрешил допускать поляков к должностям по казенной продаже вина, затем – по врачебной и фельдшерской части (