Ты, я и никого больше. Валерий Бритад
они, наверное, мемы, видеоигры или сериальчики – типичные мальчишеские штуки для наших дней. Я бы тоже, в принципе, мог поддерживать с ними диалог, но боюсь, что буду четвертым лишним. Они общаются ещё с момента зачисления в школу. То есть, с первого класса. Пробиться в их узкий круг уже, кажется, нереально. Впрочем, иногда они мне жмут руки.
– О, здорово, ничё ты. Пришёл, – без злого умысла удивился Яков, протягивая руку. Я даже не захотел додумывать за него гадости.
– Ага, выдавливаю по капле… Социофоба из себя, – долго проговаривал я, щупая всем руки.
– Даже так, ну удачи! – очень низким голосом сказал одноклассник. Он улыбнулся и вернулся в витающий в воздухе прерванный разговор про, очевидно, недавно пройденную «трипл эй» игру – «Атомное сердце». Я её пройти не успел, и мне нечего было сказать, а потому я уселся за стол, довольствуясь невольным подслушиванием.
Я чувствовал себя оленем, чью жену кто-то любит у него на глазах. У вас не бывает такого чувства в компании людей, когда ты очень-очень хочешь что-то сказать, но болтающие люди всё не хотят закрыть свой поганый рот и дать, тем самым, высказаться? У меня такое чувство постоянно. Даже если на секунду возникает тишина, то я сразу тревожно начинаю следить, чтобы кто-нибудь начал делать вдох или шевелить губами, чтобы мне не заговорить одновременно с кем-нибудь. Самое смешное, что если мне что-то и удается сказать, то сразу становится тихо, люди перестают улыбаться и, по-моему, хотят куда-то… Съежиться.
Оказывается, напротив меня, по диагонали сидела ещё одна моя одноклассница – Ева. Самый забитый интроверт после меня. Она держит гордое второе место с большим отрывом. Ну и неудивительно, собственно. Красотой её природа не наделила. Какой-то харизмой, видимо, тоже. Представьте масштаб её невзрачности. Даже я. Я! Я не захотел бы… Ну вы понимаете, да?
На столе стояли две коробки с пиццей, пара бокалов с непонятным содержимым и пластиковые коробочки с мясом. Делая вид, как будто всё здесь по праву моё и только моё, я взял одну «пепперони». Очень неловко жрать, когда напротив тебя люди стоят, но мне очень хотелось. Я искренне боялся, что пацаны сейчас будут оценивать, как я ем и отпускать злые комментарии.
– Тебя чё, дома не кормят?
– Ты ел ваще когда-нибудь такое?
– Ну ты чухан, конечно, не ожидал. Грязными руками ешь? Может ты ещё в раковину ссышь?
– Сука, – негромко сказал я, прожевывая, – Руки. Забыл помыть руки. Чё я сразу в ванную-то не пошёл.
Я старался ни на кого не смотреть, чтобы лишний раз не словить кринж. Пацаны-то вряд ли услышали, а Ева могла запросто. Хоть я её ни за кого там не считаю, но неловко всё равно. Мое боковое зрение внушало мне, что она пялится только на меня.
Положив кусок на прежнее место, я шустро метнул глаза на неё и убедился, что ей безразлично, что я там себе под нос говорю. Я неспешно метнулся в ванную. Я прошел мимо уже знакомых вам одноклассников и в коридоре краем глаза увидел новеньких.
В спальне