Блуждающий. Мария Валерьева
ну, поезжайте.
– Ты бы с Костиком погулял, погода-то хорошая.
Я кивал скорее механически, чем вдумчиво. Съел еще пару блинов и почувствовал, как тесто уже медленно подбирается к горлу и лезет обратно, и все-таки встал из-за стола. За утренними собираниями, бездельем и бесцельным шатанием по дому в растянутой футболке и шортах, прошел ни один час, а когда солнце спряталось за пушистые ватные облака и воздух перестал быть обжигающим, я услышал зов мамы с кухни:
– Дим, купи хлеба, когда гулять пойдешь!
Никогда не понимал, как мамы умудрялись предугадывать действия детей. Я хотел прошвырнуться хоть куда-то, лишь бы отвлечься от назойливых мыслей.
На улице парило, но не так чтобы от земли шел дым, – терпимо. Я легко переносил жару: все-таки почти всю свою восемнадцатилетнюю жизнь довелось прожить на юге, а здесь летом редко холоднее двадцати пяти. Но дневное пекло все еще надоедало.
Я выкатил на проселочную дорогу велосипед, засунул телефон и деньги в карман шорт и покатился по улице, оставляя наш одноэтажный дом из яркого красного кирпича позади. Я пролетал дома и огороды. С каждым встречавшимся по пути человеком здоровался механическим кивком головы, чтобы знакомые, которые составляли все население деревни, не посчитали меня невоспитанным.
На улице людей немного: все-таки жарко. Тетя Марина сидела на лавочке перед домом и перебирала яблоки в пластмассовых ящиках. Дядя Женя обделывал колодец на участке и громко ругался, когда у него что-то не получалось. Дети тети Оли носились по полянке и стреляли друг в друга из водяных пистолетов, а визги их было слышно и за деревней.
Я улыбался. Я знаю их, а они – меня. Все-таки приятно быть частью чего-то.
Наша деревня закончилась с присыпанной щебенкой дорогой, которая упиралась в поле повернутых к солнцу подсолнухов. Одна дорога вела к трассе, вторая – в соседнюю деревню. Жара уже не ощущалась, а ветер гладил волосы прохладными пальцами. Я уже и забыл о маминой хлебной просьбе. Скорее всего, ей просто хотелось вытащить меня на улицу: хлеба-то у нас навалом.
По проселочной дороге поехал к пруду. Ноги упорно крутили педали. Может, думал я, хотя бы они найдут приключения на пятую точку, весь год протиравшую стул за школьной партой, но так и натершей себе никаких мало-мальских успехов.
Ветер пах сухой травой и цветами. Он был горячий словно намоченное в кипятке полотенце, приятно покрывавшее лицо теплыми прикосновениями.
Я смог остановиться только у склонившейся к пруду печальной ивы, в ветви которой соседские девочки вплели какие-то записочки. Привалил велосипед к дереву и улегся на траву.
Я всегда любил вот так валяться, и даже не безделье радовало, а спокойствие. Облака лениво проплывали по голубому небу, а с полей добирался аромат свежескошенной травы. По другую сторону пруда бродили пятнистые коровы и сонно мычали.
Я глядел на все вокруг, узнавая каждое шевеление травинки. Все вокруг – мое, собственное, отмеченное сотнями взглядов.
Кажется, мне написал Костя, а я что-то ответил. Но мысли занимали только размышления о