Иисус Неизвестный. Дмитрий Мережковский
никому неизвестный и «никакого вида не имеющий», сошел с глинисто-скользкого берега в медленно-густо, как масло, текущую, здесь, в раскаленной низине, почти у самого Мертвого моря, всегда, даже зимой, тепловатую, глинисто-желтую воду.
III
В мире как будто ничего не произошло; никто ничего не заметил. Только два взора – две молнии – скрестились: Иоанна – Иисуса. Все узнал Один; другой узнал что-то. Что-то узнали еще двое: тут же, на берегу, стоящие, Иоанн Заведеев и Симон Ионин, рыбаки Галилейские и ученики Крестителевы – оба.
Может быть, что-то узнал и маленький мальчик на руках у матери, жадно, широко открытыми глазами, смотревший на молнийно-белого, из черной тучи слетавшего голубя, и сначала заплакавший от страха, а потом засмеявшийся от радости.
В ту же минуту, Серафимы, Богу предстоящие Животные, грозно-тяжко наклонили ось мира, и грозно-тихо передвинулись Созвездия.
И небеса разверзлись – раскололись.[313]
Было что-то на грозу похожее, но если бы люди увидели то, что действительно было, то в живых не остались бы.
И глас был с неба. (Мк. 1, 11.)
Было что-то похожее на гром;[314] но если бы люди услышали то, что действительно было, то опять в живых не остались бы.
Глас был с неба:
Ты – Сын Мой; Я ныне родил Тебя[315]
IV
Кеплер, в астрономических выкладках о Вифлеемской звезде, редчайшем будто бы в 7-м году до Р. X., соединении двух планет – иудейского Сатурна и эллинского Юпитера, – знамении великого Царя, Мессии, верно угаданном и вавилонскими звездочетами – «волхвами с востока», и побудившем их пойти в Иудею, узнать, не родился ли Он там действительно, – Кеплер, в выкладках своих, ошибся. Но вот что удивительно: не мог он знать того, что мы теперь знаем с точностью, – что настоящий канун Рождества Христова совпадает не с 1-м годом нашей эры, а с 6– 7-м до нее, потому что Иисус родился лет за 5–6 до нашего условного Р. X., так что возможный исторический вывод из неверных исчислений Кеплера о созвездии 7 года все-таки правилен. И вот что еще удивительней: не мог знать Кеплер и того, что в этом именно, 7-м году, вавилонские астрономы наблюдали действительно редчайшее, «небесное знамение» – астрономическую прэцессию, продвижение равноденственной точки из одного зодиакального знака в другой – из Овна-Агнца в Рыб. Агнец-Овен был для них созвездием бога Солнца, страдающего Тамму-за-Меродаха, Искупителя, а Рыбы, Zib âti, – знамением «великих вод» – Потопа.[316] Память о гибели первого человечества – «Атлантиде», по мифу-мистерии Платона, – сохранилась у вавилонян, как ни у одного из древних народов Востока.
Видя, как солнце вступило в равноденственную точку Рыб, ужасом второго Потопа вечно одержимые, вавилоняне, может быть, сказали уже тогда, в 7-м году, в канун Р. X., как скажут потом христиане, «Скоро всему конец».
σχιξ μένους вспоминает у Марка вероятный очевидец, Петр (1, 10).
Ио. 12, 28–29: «Глас пришел с неба… Народ, стоявший и слышавший (то), говорил: это гром». Так говорил народ в Иерусалиме; так же мог сказать и в Вифаваре. Это, во всяком случае, не rationalismus vulgaris, как может казаться одинаково и слишком правым и слишком левым критикам.
Так, по древнейшему, доканоническому чтению Cantabr, D., у Луки, наверное, а вероятно, и у Марка, и у Матфея (Nestle), вместо нашего канонического: «Ты – Сын Мой возлюбленный, в Котором Мое благоволение» (Лк. 3, 22). Чтение это неопровержимо засвидетельствовано всеми Отцами до IV века, когда оно было заменено позднейшим каноническим, потому что то, древнее, казалось уже догматически опасным, «соблазнительным», по слишком явному противоречию с догматом Бессеменного зачатия. – Resch, Agrapha, 334. – Joh. Weiss, Das alteste Evangelium, 133 – W. Bauer, Das Leben Jesu im Zeitalt, d. N. T. Apokr., 131.
A. Jeremias. Die ausserbiblische Erl ösererwartung. 1927. S. 75, 85, 393.