Все вечеринки завтрашнего дня. Уильям Гибсон
маленьких круглых очков и поднимает руку, чтобы остановить проезжающее такси. По какой-то причине трейдеры вовсе не рвутся, как вполне бы могли, заявить свои права на экипаж, и мужчина проходит мимо них, его щеки прочерчены глубокими вертикальными морщинами, будто от старой привычки часто улыбаться. Никто не видит, чтобы он улыбался.
«Дао, – напоминает он себе, застряв в пробке на Пост-стрит, – старше Бога».
Он видит нищего попрошайку, сидящего под витриной ювелирной лавки. В витрине стоят небольшие пустые подставки – формальные отсутствия драгоценных вещей, запертых где-то на ночь. Нищий обмотал ноги коричневой бумажной пленкой, и эффект получился поразительный, словно он надел рыцарские латы, изготовленные из офисных материалов. Стройные икры, изящно сужающиеся ступни, элегантность, подобающая обладателю орденских лент. Поверх мотков пленки – сам человек, будто смазанное пятно, загогулина, его личность растерта бетоном и неудачами. Он слился цветом с мостовой, его расовая принадлежность неопределенна.
Такси медленно продвигается вперед. Мужчина сует руку за пазуху, чтоб развернуть лезвие ножа от ребер. Он левша, и ему приходится часто задумываться о таких тонкостях.
Девушка, утонувшая так давно, ныне уже покоится на дне, утянута вниз вихрем рыжеватых волос и притупившихся воспоминаний, туда, где его юность мягко колышется своими привычными течениями, и ему становится легче.
Прошлое – это прошлое, будущее еще бесформенно.
Есть только мгновение, именно в нем он предпочитает пребывать.
И вот он, склонившись, стучит водителю один раз в затемненную защитную перегородку.
Просит остановиться у моста.
Такси тормозит около изъеденной дождем свалки бетонных противотанковых заграждений – огромных ромбоидов, покрытых ржавыми потеками и замысловатыми инициалами давних любовных парочек.
Эта баррикада наверняка занимает почетное место в здешней романтической мифологии и является темой многих популярных баллад.
– Простите, сэр, – говорит ему таксист через несколько слоев защитного пластика и цифровой переводчик, – не будете ли вы так любезны высадиться здесь? Этот район опасен. И я не смогу вас дожидаться.
Вопрос формальный, требование закона, во избежание судебных исков.
– Спасибо. Мне ничего не грозит. – Его английский так же формален, как у программы-переводчика.
Ему слышится мелодичный стрекот, его слова звучат на некоем азиатском наречии, которого он не узнает. Карие глаза таксиста оглядывают его, мягкие и бесстрастные, сквозь защитные очки и перегородку – многократные слои отражений.
Водитель открывает магнитный замок.
Мужчина выходит из такси, расправляя пальто. За противотанковыми заграждениями высятся ощетиненные, устремленные вверх террасы, лоскутная надстройка, в которую завернут мост. Косвенно его мозг осознает: это знаменитое место, открытка для туристов, символ города.
Он захлопывает дверцу, и машина