Сотри все метки. Александр Марков
он вдруг почувствовал, что в животе у него урчит.
– Тогда торопись, а то еда остынет.
На столе были две пластиковые квадратные коробочки и две ложечки, запечатанные в целлофан. Все торговцы, ловко орудуя палочками, уже ковырялись в коробочках. Бастиан такими столовыми приборами пользоваться не умел. Александр взял обе коробочки, одну из них протянул Бастиану, другую оставил себе, снял крышку, понюхал содержимое и, судя по улыбке на его лице, остался доволен проверкой.
– Суп из акульих плавников, – прокомментировал он.
– Порошковый, – подтвердил Вацлав. Это он ходил за покупками в одну из палаток на улице, – ты ведь любишь.
– Люблю. Но натуральный лучше.
– Ой, ты ведь знаешь, сколько он стоит?
– Догадываюсь.
– Тогда ешь и молчи, а то подавишься. Бастиан, я не знал, что тебе по вкусу. Взял на свой страх и риск то же, что и Сашке. Думаю, тебе понравится.
– Спасибо, – сказал Бастиан, распечатывая свою коробку и вдыхая хлынувший из нее густой пар.
Пахло аппетитно. Выглядела похлебка тоже неплохо.
Бастиану было достаточно, что он чувствует себя равноправным членом экипажа. Поначалу он и не думал вступать в разговор.
Суок усовершенствовала холл. От взгляда на пустые безжизненные стены на Душе у каждого становилось все противнее и тоскливее. Накатывала безысходность. Суок пустила по стенам ползучие водоросли. Псевдоокно стало не идеально ровным, а похожим на дыру, пробитую в корпусе затонувшего корабля. В настоящем окне оставался реальный город.
Вацлав ткнул пальцем на голографическую трансляцию. До сей поры, особенно из-за того, что звук трансляции был отключен, никто и не обращал внимания на то, что там происходит.
– Там что-то интересное показывают, – сказал Вацлав.
– Сделайте звук погромче. Ничего ведь не слышно, а может быть, все, кроме меня, умеют читать по губам? – затараторила Суок.
На переднем плане стоял репортер и беззвучно раскрывал рот, а на дальнем – виднелось полузакрытое деревьями здание из стекла и пластика, а перед ним правоохранители, скрутив по рукам человека в распахнутом белом халате, заталкивали его в ярко-оранжевый флаер. Человек вырывался, что-то кричал, но слова его были неразборчивы. Как только его запихнули во флаер, к дому подогнали еще несколько белоснежных сверкающих машин, будто их только что тщательно отмыли, потому что, побудь они несколько минут в городе, борта так сверкать перестанут. Из них выбежали люди, с ног до головы замотанные в белые одежды, выдававшие в них представителей дезинфекционной службы, с масками на лице, чуть вытянутыми возле рта.
– Звук! – повторила Суок, отчего-то она смотрела на Александра, должно быть, в нем видя причину всех неудобств.
– Погромче, – сказал Александр, но эффекта никакого это приказание не возымело. – Он не реагирует, ты что, сама приказать не можешь?
Неожиданно