Гроссланд. Октагон. Вадим Степанов
Это выматывало физически и морально.
Наконец, жандарм, полностью исчерпав запас внутренних сил, сначала отстаёт, а потом грузно и безмолвно падает на пол позади нас, распластавшись посреди широкого коридора.
Я объявляю привал.
– Дружище, ты как? – Зуб помогает Егору подняться.
Они вместе добрели до обшарпанной бетонной стены, с облупившейся краской непонятного цвета и ржавыми прожилками отсыревшей арматуры.
Леонид Максимилианов усадил жандарма на пол и осмотрел его рану. Гель уплотнился и твёрдостью своею стал неотличим от человеческой плоти.
– Хреново. Мутит, и голова кружится.
Гель не даёт подобных побочных эффектов. Это всё от нервов и усталости. Мог бы сказать я Егору. Но стоит ли?
– Выпей воды. – Я помог ему открыть флягу.
Скептически оценив место нашей нынешней стоянки, посреди большого коридора с низким потолком и разбитыми плафонами ламп, я, всё же, решил разбить полноценный лагерь.
Однако, в процессе организации примитивного быта меня вдруг посетило навязчивое и отчётливое тревожное предчувствие. Последовав внутреннему мироощущению, к удивлению спутников, я, сняв утомивший шею шлем, припал ухом к полу.
Кррррррак… Кррррррак… Кррррррак…
Моё сердце будто бы пропустило удар, на краткое мгновение попытавшись поддаться сумасбродному дикому ужасу, охватившему моё сознание. Я уже слышал этот шум раньше. Он идёт с верхних уровней. Это корни Спорового Леса грызут фундаменты между этажами Подземного Гроссланда. Нам придётся спуститься намного глубже запланированного, если не планируем встретиться с мутантами.
– Паршивая новость, шеф. – Зуб грустно выдохнул.
– Обойти не получится? – Спросил Притчард.
– Если мы слышим, как оно грызёт фундамент, то не получится. Уверен, скоро встретимся с разведчиками. Если только не спустимся вниз уровней на шесть-восемь.
Я ещё раз изучил придирчивым взглядом Егора. Его лицо вновь скрыто дыхательной маской, но, всё же, чувствовалось, что он измотан до предела.
– Отдохнём пару часов. Потом в путь. Время ужина, господа.
Туннель, в котором мы расположились, поражал бесконечной длиной, – наши фонари не доставали ни до его начала, что осталось в двух тысячах шагов позади, ни до конца.
Прямой и широкий низкий потолок венчали и овальные аскетичные лампы, в кожухах из ржавой проволоки, источавшие до омерзения слабое ничего не освещающее бледно-красноватое мерцание, напоминая тем самым мерзких тучных споровых гусениц. Вокруг них тьма подземелья казалась особенно густой.
В молчании мы долго сидели, и ждали, когда наши мышцы вновь напитаются силой для продолжения пути.
На первый взгляд мёртвое пространство подземелья, всё же жило своей странной, скрытой от наших глаз, жизнью. Периодически настороженный слух внимательно улавливал в тишине вечного сумрака то воду, капающую, будто бы, в большой полупустой резервуар, то тихий металлический