В самый темный час. Как рождается жестокость?. Эрих Фромм
за пределами Германии, что наиболее характерными чертами своей идеологии в качестве международного движения национал-социализм обязан Аulands-Deutschen.
Только тогда, когда фашизм рассматривается как антинациональное международное движение, становится понятно, почему нацисты, с непревзойденной прохладой, не отвлекаясь на национальные сентиментальности или сомнения относительно блага своего народа, позволили своей земле превратиться в руины. Немецкая нация лежит в руинах вместе со своим террористическим режимом, просуществовавшим двенадцать лет, но полицейский аппарат его работал безотказно вплоть до последней минуты. Демаркационная линия, которая в последующие десятилетия и, возможно, еще дольше будет разделять Европу четче, чем все национальные границы прошлого, проходит прямо посередине Германии.
Общественное мнение в мире не в состоянии понять эти самостоятельно созданные руины. Они лишь частично объясняются давними нигилистическими наклонностями нацизма, их идеологией Gdtterdammerung, которая предсказывала бесчисленные катастрофические бедствия в случае поражения. Необъясненным остается то, что ни одну из оккупированных стран нацисты, похоже, не оставили в такой разрухе, как саму Германию. Кажется, как будто они сохранили свою террористическую машину и с ее помощью продолжали свое с военной точки зрения полностью бесполезное сопротивление только для того, чтобы воспользоваться любой возможностью, позволяющей осуществить полное уничтожение. Но даже если верно рассматривать чисто разрушительные наклонности фашизма в качестве одной из наиболее активных сил движения, было бы опасной ошибкой истолковывать эти разрушительные импульсы как достигающие наивысшей точки в театральном, суицидальном стремлении, направленном против движения как такового. Возможно, нацисты планировали полностью уничтожить Германию, возможно, они рассчитывали на разорение всего европейского континента путем уничтожения немецкой промышленности, возможно, они рассчитывали оставить союзникам бремя и ответственность за управление неуправляемым хаосом, но, конечно, они никогда не хотели ликвидировать само фашистское движение16.
Очевидно, что, по мнению нацистов, простое поражение Германии означало бы гибель фашистского движения; но, с другой стороны, полное уничтожение Германии дает фашизму возможность превратить исход этой войны просто во временное поражение движения. То есть нацисты принесли Германию в жертву будущему фашизму – хотя, конечно, еще вопрос, «окупится» ли эта жертва в долгосрочной перспективе. Все дискуссии и конфликты между партией и верховным командованием, между гестапо и вермахтом, между представителями так называемых правящих классов и реальными правителями партийной бюрократии касались именно этой жертвы, что для нацистских политических стратегов было очевидной и необходимой вещью, но для попутчиков из числа военных и промышленников это было невообразимо.
Как
Незадолго до поражения Германии появлялись сообщения, что для организации и руководства подпольным фашистским движением были отобраны новые и неизвестные люди. Кажется вероятным, что Гиммлер и некоторые из его ближайших приспешников надеялись, что смогут уйти в подполье, сохранить руководство на нелегальном положении и провозгласить Гитлера мучеником. В любом случае скорость, с которой видные деятели партии и полицейского аппарата были пойманы союзниками, свидетельствует о том, что с их планом что-то пошло не так. События последних недель еще не прояснились и, возможно, никогда не прояснятся. Наиболее правдоподобное объяснение, однако, можно найти в докладе на последнем заседании, состоявшемся сразу перед смертью Гитлера, в ходе которого он якобы утверждал, что войскам СС больше нельзя доверять.