Розовый костюм. Николь Келби
– только медленно.
– Merci.
– И снова поднимите их. Медленно. Теперь вниз. И снова вверх.
Несмотря на все страдания, измученная манекенщица ни разу не позволила себе проявить какие бы то ни было эмоции. Она с безучастным видом смотрела прямо перед собой. Ассистент Шанель поправил пенсне – он довольно часто это делал, особенно когда хотел привлечь к себе внимание, – откашлялся и спросил:
– Мадемуазель, что мне написать в ответной телеграмме?
Шанель на мгновение прикрыла глаза, словно собираясь с мыслями. Затем закурила сигарету. Супруга американского Президента была одной из лучших ее клиенток и очень, очень милой молодой женщиной, но после выборов все как-то странно переменилось. Какое-то время Шанель еще делала вид, что не замечает всяких невинных хитростей, и спокойно воспринимала то, что сестра Первой леди Америки делает заказы якобы для какой-то «кузины подруги», «сицилийской аристократки», имя которой, впрочем, так и не назвала. Впрочем, у этой «кузины подруги» была в точности такая же фигура, как у жены Президента: размер 5,8 и мальчишеское телосложение – широкие плечи, узкие бедра и крупные руки; совпадал и немалый размер обуви: № 10. Да и вкусы Первой леди и «сицилийской аристократки» были на редкость схожи. «Мы должны делать вид, будто ее муж – Президент Франции», – говорила при этом сестра миссис К.
Франции?
Нет, это просто оскорбительно! Готовые вещи тут же отвозил в Вашингтон специальный дипломатический курьер – как и духи «Шанель № 5», их вообще отправляли туда довольно часто. Причем не только сами духи с их богатыми оттенками бурбонской ванили и бугенвиллей, но и «eau de parfum», отличающуюся более современными нотками майской розы и иланг-иланга, и даже «eau de toilette», в которой преобладал довольно сильный аромат сандалового дерева. Пресловутая «сицилийская аристократка» покупала «Шанель № 5» во всех ее вариациях и составах – для использования утром, днем и вечером, – и при этом счета почему-то отсылались свекру Первой леди в Гианнис Порт. А вот это было уже, по меньшей мере, смешно.
Особенно Шанель разозлила просьба владелиц «Chez Ninon» прислать им точный раскрой костюма – такой раскрой обычно делается из муслина и используется при первой примерке как пробный вариант. Хотя, в общем, ничего необычного в подобной просьбе не было – этот вопрос даже специально рассматривала Chambre Sydicale, желая достигнуть согласия с Международным союзом работников женской одежды, – но Шанель тем не менее всегда очень неохотно передавала кому-то точный раскрой своих изделий. Одно дело – сделать примерную копию – она так или иначе будет на несколько ступеней ниже оригинала; но совсем другое – позволить в точности повторить модель, которая была плодом ее, Шанель, бесконечных трудов, ее представлений о моде, ее искусства. Почему, собственно, она должна разрешать кому-то ставить свое имя на созданной ею вещи? С Chambre Syndicale она рассталась еще в 1957 году. Их юрисдикция больше на нее не распространялась. Она может делать все, что ей заблагорассудится. А эту просьбу ей выполнять особенно не хотелось.
Хотя, думала Шанель,