Pro-Am: остаться в Танце. Eva Legosta
процесс – встать в пару. У нас с Пашей это только через четыре месяца интенсивных занятий как-то получилось. Помню, мы начнем, даже как-то сконнектимся, а в процессе я отклеиваюсь, и дотанцовываем – уже врозь.
– Ну, да. А тут еще под прицелом жены – в общем, я выдержала пару уроков и все, больше не пришла.
– Говорю тебе, даже в маленьком зале, в тет-а-тет контакте, без присутствия кого-либо, я каждый раз мысленно извинялась, что все – ради Танца. Кстати, когда мы про это поговорили – дело пошло. Я увидела его реакцию на мои слова, что я стесняюсь до сих пор – поняла, что для него это так же повседневно и часть процесса, как для нас с тобой – быть близкими эмоционально, принимать человека, погружаться в него.
– Думаешь? Танцоры вообще ничего не чувствуют? В смысле, не ощущают комфорта или дискомфорта от человека, с которым танцуют?
– Подозреваю, что если базово нет неприязненной реакции на внешность, энергетику, запах человека, то да. Хотя есть впечатления, что у них эти рецепторы в принципе атрофированы и отбиты годами занятий спортом. Знаешь, как на них тренеры кричат? – я вздрагиваю и шаги забываю, когда слышу. Судя по тому, что происходит на площадке – они думают о механике движения, его точности и читаемости для судей, о работе на зрителя, ориентации в пространстве и направлениях. Второй человек в паре – скорее, инструмент для создания целостного образа. В латине они хотя бы взглядами и некоторыми прикосновениями коммуницируют. В стандарте – партнерша завернула голову в потолок и понятия не имеет, что вокруг происходит. Паша любит шутить, что после любого турнира партнерша помнит только музыку и лампочки подсветки, потому что она вообще не должна смотреть на площадку.
– Серьезно? У тебя получается?
– Да нет, конечно же. Я кручу головой, все пытаюсь контролировать. Когда в вариации есть моменты, что мне нужно вести – делаю это со всей дурной силой.
– Понятно, мы же альфы.
– Да, что создает трудности в ряде моментов танца.
– Вот-вот. Я давно хотела тебя спросить, как для тебя в эмоциональном плане, что тобой, такой заслуженной, признанной в профессии и, прости за уточнение, взрослой дамой – на сколько ты его старше? – командует какой-то мальчик?
– Ох, Лена, у нас дважды отягчающие обстоятельства. Конечно, я его старше, почти в два раза. И это была бааальшая тема для раздумий.
– Я помню, у тебя почти вся первая книга про это. Про нее мы тоже поговорим. Но продолжай, мне интересно.
– Я договаривалась с собой постепенно. Во-первых, смотрела, как он объясняет: от общего к деталям, сразу дает попробовать, поправляет незамедлительно, заставляет повторять, но не до одури. Во-вторых, наблюдала, как реагирует на ошибки. И это было очень терпеливо, без раздражения, с убежденностью, что все получится. С учетом того, сколько я тогда весила и в каком общем состоянии находилось мое тело – думаю, ему было непросто транслировать убежденность в моем прогрессе и наших танцевальных перспективах. В-третьих, он открыто делился,