Рассказы дедов. Роман Мартыненко
Семён был в восторге от такого напарника. Взял Саня шефство над новеньким. Через месяц Семён швырял двадцатикилограммовые коробки, что баскетбольные мячи, а подвыпивший Саня грохотал:
– Моя школа! Мне бы такого зятя!
Была у Сани семья да распалась. Был у него один небольшой недостаток, но не он в том виноват – природа. Наградила она Саню и ростом, и силой. Голосом он обладал протодиаконовским и гривой такой же. Ему бы в церкви певчим быть, так свечи бы дрожали и тухли. Бабы липли на Саню, что пчёлы на мёд. Нравом он был кротким, добряк. Орал только на начальство, но так, что те обмирали. Не дурак был и выпить. Чуприна только умолял его:
– Саня, я тебя знаю, весь комбинат тебя знает, но эти придурки, командированные со всей страны, не знают, куда лезут. Не зашиби кого-нибудь! Будешь бить, так бей в полсилы.
Саня хохотал:
– Николаевич, да упаси бог, я же никого не трогаю!
Тут уж ржала вся бригада. Уж они-то знали, что в прошлый сезон он двух придурков через забор выкинул. Николаевич продолжал инструктаж, уже для бригады:
– Будут к Сане лезть, так вы, хлопцы, бейте сами, но по уму! Это я для Семёна говорю, а он на девок уставился! Слышишь, Семён! Вот уж пара в бригаде!
Бригада опять издевательски ржала. Ну так вот, о небольшом недостатке: храпел Шурик. Так храпел, будто под окном пускач на тракторе запускают – стёкла вибрировали, ей-богу! Не выдержала жена Харлова, забрала шестилетнюю дочь и ушла к матери.
В смену с двенадцати ночи до восьми утра иногда случались простои часа по три-четыре. Бригада укладывалась спать. Кто успевал, занимал лавки, столы, а оставшиеся мостились на полу. Заносились камышовые маты, стелились в два-три слоя – благо склад был рядом с цехом. Саня мостил отдельно от всех. Вынимал из нагрудного кармана беруши и кидал на стол, мол, разбирайте. Вставал в дверном проёме, заполняя его почти полностью, и басил:
– Вам час! Я в комнату мастеров. Вернусь, кто не уснул – я не виноват!
Уходил, чтобы через час вернуться. И горе тому, кто ещё не уснул: приходилось подниматься, собирать свои манатки и перебираться в раздевалку, где по зимнему времени было холодновато.
Подросла у Сани дочка, а тут Семён нарисовался на горизонте. Приезжала дочка к отцу на лето, приглянулся ей Семён. И завёлся Шурик:
– Глянь, Семён, какая дивчина, каких славных внуков настрогаете! Хлопцы будут крепкие, ну а девки гарные, як дочка! Я вам и полдома выделю!
Он даже попёрся к отцу Семёна, Фёдору: давай, мол, обженим детей. Фёдор смеялся. Выпили они вина, но батя Семёна упёрся:
– Хай Сёмка нагуляется, а то ничего доброго из этой затеи не выйдет. Загуляет от твоей дочки, а ты его покалечишь! Хай гуляет! Я должен к тебе идти с таким разговором.
Семёна при этом разговоре не было, по девкам шлялся. И не подозревал, что его чуть не женили.
Бригада «пахала». Именно пахала – отдыха им не было, только вагоны отлетали. На обработку одного вагона отводилось четыре часа. Так звено из шести человек обрабатывало вагон за