Ведьма. Мила Романова
начавшийся ливень, затопивший все уголки моего я, закруживший в сумасшедшем водовороте событий. Иногда думается: а могла ли она сложиться по-другому? Нет, вероятно, нет. Иначе это была бы не моя жизнь…
Сейчас мне пятьдесят. Это много или мало? Не знаю. Иногда мне кажется, что ещё вся жизнь впереди. Но только кажется и только на миг. Я понимаю, что всё уже давным-давно в прошлом. Я – дитя двадцатого века. Я – ребёнок, родившийся в несуществующей стране. Я – пережиток прошлого. Я – явление, до сих пор не доказанное наукой. Я – ведьма. Хранительница. Самая настоящая, истинная. Хотя слово «ведьма» так много раз в человеческой истории использовали не по назначению, наделяли ложными смыслами, что, боюсь, его истинное значение человечество уже почти утеряло. Много лет я скрывала свою суть, понимая, что не смогу быть ни принятой, ни понятой. Но больше я молчать не могу. Скоро, совсем скоро придёт моё время и зазвенит небесный колокол, который позовёт меня к себе.
Я не хочу уносить свою тайну в могилу. И, прежде чем уйти, я должна научить, передать силу, что живёт во мне, своей дочери. Как она примет то, что я скажу? Примет ли?..
– Зачем ты обрезала волосы?
Я снова слышу голос мамы и вижу себя в нашей старой киевской квартире. Я стою у зеркала и разглядываю свою новую стрижку. Мне тогда было… Сколько же мне было? Лет двенадцать или чуть больше? Может, тринадцать. Я тогда впервые обрезала волосы. Сама. Без разрешения родителей.
–Мамуль, это же модно! Все девочки сейчас делают такие стрижки. У нас в классе больше нет никого старомодного, с косой. Вот и я тоже хочу быть модной.
– Модной, говоришь? – я помню, как мама обняла меня, погладила по голове и посмотрела на моё отражение в зеркале, улыбнулась.
– Да, модной, – ответила я.
– Но ведь волосы – это твоя красота. И сила, – добавила она тихо.
– Мамуль, какая красота? Это старомодно! Прошлый век! – начала я яростно отстаивать свою точку зрения.
– Ладно. Обрезала и обрезала. Дело сделано. К чему это обсуждать? Но пообещай мне, что ты больше никогда этого не сделаешь.
– Почему? – помню, спросила я.
– Потому что это твоя сила, – снова не совсем понятно ответила мама.
Да, тогда я не смогла осознать, почему мама настаивала. Но уже спустя два года, когда волосы снова отрасли, мама многое поведала мне, многое объяснила. А потом умерла бабушка. И я стала её наследницей. Ведьмой. Хранительницей. Намного раньше, чем это случается обычно. В пятнадцать. Хотя предназначалось в двадцать один.
Мой отец был офицером. Наша семья постоянно моталась по гарнизонам, и всё моё детство прошло в закрытых военных городках под звуки команд и пение марширующих солдат.
Я – дитя советской эпохи. Родилась в великой стране под названием Советский Союз. И главное, я успела вырасти, прежде чем эта великая страна исчезла. Поэтому в моём сердце и в моём мозгу все последние годы была какая-то неувязка, путаница.
Моя мама