Черные матрешки. Натали Якобсон
равно просыпаться не хочется. Если бы можно было сейчас загадать желание, то Максим пожелал бы навсегда остаться в этом тереме и никогда не просыпаться. Только вот никакая древнерусская волшебница не появлялась перед ним, чтобы спросить его о том, чего он хочет.
Светорада появилась внезапно, как будто из-под пола выросла. Она даже не взглянула на гостя, а сразу села за раму и принялась вышивать. Водила иглой она так быстро, что Максиму стало страшно.
– Не поранься! – предостерег он.
Красавица тут же изумленно обернулась на него, как будто он сболтнул глупость.
За окнами виднелись живописные луга Древней Руси, не испорченные современной техникой, машинами и одноликими жилыми комплексами. Там даже березовая роща виднеется, и ручеек бежит с кристально чистой водой. А в тереме сидит девица с густой косой до пят, перевитой бисерными нитями и в златотканом сарафане. Не девица, а царевна. Вот бы остаться с ней навсегда! Вот бы не просыпаться!
В углу на полке, где обычно находился киот или, как его еще называли, красный угол, появились черные матрешки и пяльцы с окровавленной тканью.
– Они идут! – вдруг сказала Светорада. Ее красивое лицо озарила зловещая улыбка.
– Кто идет?
Максим видел за окнами лишь пустоту, которую вдруг заполнила темнота. Минуту назад в окна светил солнечный свет и вдруг мгновенно стемнело. Нечего удивляться, ведь это сон, хоть обычно такая моментальная темнота после дня падает лишь на пустыни, но никак не на поля и луга Древней Руси.
В дверь терема вдруг постучали. Но кто мог в нее постучать, если за окнами терема ни души? Дробь стука была мелкой, будто стучатся сразу множество мелких детских ручонок.
Светорада не спешила отпирать дверь, будто была уверена, что стучавшиеся должны сорвать ее с петель и войти сами. Внизу раздался противный громкий треск, будто дверь и вправду не выдержала под напором толпы гостей. Вот только званых или незваных? Максим ощущал от них на расстоянии такие волны негатива, будто гости это на самом деле захватчики. Раздался странный топот по деревянным ступеням, как будто идет целая толпа, которая сейчас снесет терем. Улыбка Светорады стала злой, а потом вдруг и сама Светорада исчезла, осталась только рама для шитья и окровавленная иголка, повисшая на ней за красную нитку.
Уже в дверь светлицы стучали, как будто тысячи мелких молоточков, а не рук. Вот бы проснуться прямо сейчас!
– Боже, я должен проснуться! – прошептал Максим. У него возникло стойкое предчувствие, что сейчас случится что-то страшное. Дверь действительно треснула, будто ее рубили топорами с другой стороны. В трещины рвалось что-то темное и жуткое. Кажется, он успел заметить множество крохотных озлобленных лиц. Такие рожицы можно принять за бесят, но они красивы, как нарисованные лица матрешек. Однако, Максима они перепугали. Увидь он такое