Шпион на миллиард долларов. История самой дерзкой операции американских спецслужб в Советском Союзе. Дэвид Э. Хоффман
и пошла к соседней автобусной остановке. Она ликовала. Следующим шагом было начертить губной помадой тонкую красную линию на столбе у остановки. Это был сигнал Огороднику, что передача получена. Но от волнения Питерсон нажала слишком сильно, помада сломалась и оставила красное пятно. После успешного обмена посылками она чувствовала прилив адреналина, но одновременно и опустошенность. Пока Питерсон ходила по улицам, она много думала об Огороднике. Она никогда не встречалась с ним лично. Должно быть, он чувствовал себя ужасно одиноким. Она спрашивала себя: боится ли он ареста? Отважится ли он воспользоваться пилюлей? Не подумает ли по ошибке, что конец близок, и не совершит ли самоубийство преждевременно?{48}
Позже, в том же 1976 году, Огородник вдруг запаниковал: ему показалось, что его подозревают. Тогда он выбросил ручку с капсулой цианида, а позже попросил новую. Питерсон приготовилась доставить ее еще раз на то же место, снова в полой ветке. Но в этот раз за час до того, как Огородник должен был подобрать передачу, Питерсон, подходя к парку, увидела, как он проезжает мимо в своей машине. Она узнала его автомобиль по номеру, но ее обескуражило то, что на пассажирском месте сидела женщина с “конским хвостом”. Кто это такая? Питерсон отошла за деревья и стала напряженно, не двигаясь, ждать. В нужное время Огородник пришел один, с чемоданчиком, и подобрал ветку. “Конского хвоста” с ним не было.
В долгие, темные зимние месяцы, когда на работе было совсем напряженно, Питерсон старалась расслабиться, катаясь на лыжах в окрестностях Москвы. Резидентура выбрала в одном из окрестных лесов место для тайника. Огородник просигналил, что готов оставить передачу в субботу 29 января 1977 года, в 9 утра. Место закладки было рядом с крупным валуном. Питерсон показали рисунок местности.
В то утро Москву накрыла снежная буря. Питерсон выехала за город, по дороге не встретив почти ни души, припарковала машину и заскользила по лесу на лыжах. Валун размером с “фольксваген” утопал в снегу. Она надеялась увидеть следы Огородника, но снег был нетронутым, как корка белой сахарной глазури. Никаких следов. Питерсон искала передачу, но не могла ее найти. Она была уверена, что посылка где-то там; может, Огородник оставил ее с другой стороны камня. Она начала копать – и не нашла ничего. В исступлении она перерыла и просеяла весь снег вокруг валуна.
Но передачи не было. Питерсон отправилась домой, обессиленная и встревоженная.
Незадолго до этого, в начале января, начальник резидентуры Фултон заехал на заправку, которой пользовались дипломаты и другие иностранцы, жившие в Москве. Это был маленький павильон, с торчащими спереди насосами и надписью “Не курить”. Было 6 часов. Фултон пошел назад к автомобилю. Позади него ожидали очереди как минимум пять машин. Люди стояли рядом, разговаривали.
Когда Фултон открыл дверь машины, к нему подошел мужчина. Он заговорил по-английски: “Вы американец? Я бы хотел с вами поговорить”. Фултон не замечал его, пока тот не произнес
PETERSON,