Безумная ведьма. Элизабет Кэйтр
свечей, случаем, не достать? – фыркает медбрат, вернувший контроль над ситуацией.
– Да, будь так добр. И засунь их себе в…
– Гидеон! – взвизгивает женщина.
Очередной крик полощет по ушам.
– Не слушай её. Так о чём я? – нараспев протягивает врач. – Ах, да, засунь их себе в зад, – пациентка снова начинает брыкаться. – Тихо-тихо, сосредоточься на моём голосе. Только я. Слышишь, только я, – Гидеон, словно дьявол-искуситель, заманивающий невинную душу в сладкий плен, начинает покачиваться из стороны в сторону.
Свет всё же приглушают. Гидеон запоздало осознаёт, что зачем-то прикоснулся к пациентке руками. Это с огромной вероятностью могло повлечь усиление приступа вплоть до ударов или чего похуже, но… Он сидел и выводил невесомые круги большими пальцами по сухой коже. Ей явно не дают нужное количество воды, хотя, о какой воде может идти речь, когда она выглядит, как живой скелет. Гидеон чуть хмурится: как только он получит шефство, нужно будет обязательно провести терапевтическое обследование.
– Моргни, если слышишь меня.
Он не рассчитывает на ответ, но лёгкое шевеление длинных ресниц говорит об обратном. Слышит.
– Где ты находишься?
В кабинете становится так тихо, что слышно, как из коридора доносится чей-то приглушённый смех.
– Склеп. Огонь. Больно. Невыносимо. Моя любовь…
– Ты потеряла кого-то дорогого? – Гидеон дёргает плечом, будто приказывая никому не шевелиться.
– Камелии. Не знал. Не мог. Сердце. Боль.
– Никто больше не причинит тебе боли. Ты в безопасности, слышишь? Больше никто не причинит тебе боли. Ты знаешь, где находишься?
– Хал…Авс… Могила. Заживо.
– Так, Австрия. Ты в Австрии. Зальцбургская клиника. Меня зовут – Гидеон Тейт. Я твой врач. Я помогу тебе. Ты мне веришь?
Она замирает в его руках, глядя прямиком в глаза. В них бушующим приливом разливается океан. И она тонет, захлёбываясь, только потому, что никогда не умела плавать.
– Да, – едва различимый шёпот доносится до ушей.
На мгновение она затихает, дыхание выравнивается, даже прикрывает глаза. Стоит Гидеону отнять руки, как рыжая склоняет голову на бок, болезненно хмыкая:
– Всё в порядке, я потерплю, – она резко дёргается в сторону, шипит от того, как его ноги больно впиваются в бёдра. – Всё хорошо… Всё хорошо… Я потерплю! Я… Нет! Молчи! Молчимолчимолчи!
– Смотри на меня. Я – настоящее.
– Я не хочу терять тебя, слышишь?… Молчи… Молчи-молчи! Я просила, чтобы ты не приходил! Что ты наделал?
– Довольно, я вызываю охрану, – мужской голос басит где-то с краю от Гидеона.
– Что же ты наделал?!
Он резко оборачивается, одаривая старого врача взглядом ненависти, и не размыкая челюстей бросает острое: «Не сметь!».
– Я лишь хочу помочь тебе. Послушай… слушай мой голос. Только его. У тебя очень красивое имя. На аккадском оно означает «звезда».