Город богачей. Светлана Константиновна Горбунова
заранее спрятался в кабинете на втором этаже, где не слышно суеты и можно в тишине дождаться карету.
Аня закрылась в своей комнате с той же целью. Елена Евгеньевна так и не смогла убедить дочь не надевать на бал черное платье. Аня была уверена, что угрозы матери не сбудутся, поэтому просто делала то, что хотела.
Она уже оделась для бала. Все ближе был тот час, когда на территорию особняка прибудет, стуча колесами и подковами, новогодний экипаж. Аня не боялась опоздать, просто ей хотелось со всех сторон увидеть свой наряд. Она крутилась перед зеркалом-трельяжем, оценивая внешний вид, и понимала, что этот наряд ей действительно нравится, и не только потому, что маме он не по душе. Платье было пышное благодаря мягкому каркасу, из очень нежной лоснящейся черной тафты; лиф не имел рукавов, его украшали тонкие золотистые узоры на груди, золотистые и фиолетовые страусиные перья вдоль линии декольте; верхний слой юбки из жаккарда на уровне голени был собран складками и со всех сторон приоткрывал пышную многослойную сетку, зрительно облегчающую платье; до локтей руки облегали перчатки под цвет перьев; а лицо закрывала карнавальная венецианская маска стрижа телесного цвета, расписанная красными блестящими узорами и украшенная очень пышными красными, фиолетовыми и золотистыми страусиными перьями.
Розыгрыш птичьих масок проходил вскоре после того, как гости получили приглашение на бал. Каждый забронировал себе один вид птиц, поэтому двух одинаковых птиц во дворце графа Честолюбцева не встретить.
Эта идея пришлась Ане по вкусу. Она решила, что каждый выберет себе маску, отражающую его внутренний мир, и даже не догадается об этом. С нетерпением девушка ждала вечера, чтобы проверить свою теорию. Ей интересно было узнать, как видят себя другие люди. Аня выбрала маску стрижа.
– Милая, ты тут? – послышался голос Григория Макаровича и последовавший за ним тихий стук в дверь.
– Да, папа, заходи.
Увидев в зеркале, как в дверь ввалился тучный Григорий Макарович, Аня грациозно покружилась, продемонстрировав пышную юбку, и спросила:
– Ну как тебе, папа?
Григорий Макарович расплылся в улыбке и раскраснелся, очарованный прелестью своей дочурки. Он от восторга всегда краснел, и сейчас его щеки налились краской, точно свекла.
– О-хо-хо! Аннушка, ты у меня красавица!
– Спасибо, папа.
Григорий Макарович тоже был уже готов – в абсолютно черной фрачной паре, зрительно улучшающей фигуру, с голубым камербандом вместо жилета. В руках он держал маску попугая, оперенную ореолом круглых голубых перышек.
«Попугай, да? – думала Аня, посмотрев на маску отца через зеркало. – Попугай… Попугай… У попугаев же матриархат. В стаях попугаев самка занимает лидирующую позицию, используя самца в личных целях… Напоминает нашу семью».
– Ты тоже хорошо выглядишь, папа, – Аня загадочно улыбнулась и перевела взгляд обратно на свое отражение.
– Ой,