Лукоморье. Коллектив авторов

      Первый луч восходящего солнца проник сквозь завешенное кружевным тюлем окно, лёг светлой полосой на окрашенный белой масляной краской подоконник, разбудил мирно дремавшую муху и внезапно исчез. Серенькое насекомое, покрытое редкими волосками, взлетело, нудно зажужжало, закружило под потолком вокруг лампы, выбирая новое местечко для отдыха. Стол, расположенный между двумя окошками, и лавка слева от него показались большими, неуютными. Не приглянулся мушке и туалетный столик с резными изогнутыми ножками, заставленный фарфоровыми статуэтками: изящными балеринами, застывшими в классическом танце; благородными оленями, вскинувшими высоко головы, увенчанные ветвистыми рогами. Она выбрала тёплую стену кирпичной печки, разделявшей кухоньку и кладовую. Разомлела, успокоилась, приготовилась вздремнуть, как вдруг дверь с металлическим кольцом вместо ручки открылась и в комнату вошёл коренастый мужчина средних лет. В его руке была прямоугольная клетка, а в ней на жёрдочке сидел, озираясь по сторонам, встревоженный переменами волнистый попугайчик. Человек с открытым, добродушным лицом поставил проволочный домик на книжную этажерку, ещё раз взглянул на птичку и вышел.

      В ближнем углу помещения тихонько скрипнула железная кровать. На мягкой перине, в куче перьевых подушек, под лоскутным одеялом проснулась девочка, но открывать глаза ей не хотелось. Вспоминая сон, желая продлить увиденную полную ярких сюжетов сказку, она услышала громкое и незнакомое щебетание. Недоумевая, мечтательница резко приподнялась, села на край постели, убрала за ухо непослушную прядь длинных каштановых волос и заметила напротив себя зелёную с глянцевым отливом птаху. Чириканье повторилось. Анна осторожно спустилась на прохладный пол. Босиком ступая по старым потрескавшимся половицам, подошла к попугаю, который внимательно смотрел на неё глазами-бусинами.

      Двумя днями ранее под торжественные звуки марша семья Ивановых поднялась на теплоход с надписью «Соловки» на белоснежном боку. Дав задний ход и развернувшись на нужный угол, он отправился в плавание, оставив позади родной город в очертаниях серо-голубых сопок. Стройные краны-жирафы кандалакшского порта вскоре скрылись из вида. Море во всей своей красе сверкало серебряными бликами. В ясном небе кружили неистово кричащие чайки. Пассажиры с палубы бросали им кусочки хлеба, а птицы хватали их на лету, веселя публику. На скамейках разместились геологи, исполненные романтики и стремления к приключениям. Аня облокотилась на перила и стала смотреть на бурлящую за кормой воду. Подул ветерок, обдавая лицо прохладой и моросью, напомнив о последнем приезде в Кузомень.

      В тот день на море разгулялся шторм, и его сила, не переставая, возрастала. Свинцовые тучи затянули небо, напористый ветер поднял белёсые волны, воздух наполнился шумом и запахом соли. Теплоход, остановившийся в трёх километрах от берега, переваливался с борта на борт. До́ра, преодолев опасный путь от деревни до корабля, раскачивалась, взлетая выше площадки трапа и падая на метр-другой вниз. Взволнованные люди на «Соловках» не знали, как спуститься на беспокойное судно. Двое отважных мужчин на краю лестницы принимали пассажиров, подхватывали с обеих сторон под руки и при очередном подъёме доры бросали. Тогда от ощущения падения у Анны замерло сердце, дыхание перехватило,