Дорога праха. Анна Алиева
расстегнул ремень брюк, и Казимира снова отвернулась к лесу.
– Когда они пришли в первый раз, ты осторожно отбивался, я видела, – продолжила она погромче, чтобы перекричать плеск воды. – Ты не хотел им навредить, хотя это твоя работа.
Он ничего не отвечал, и Каз притихла. Смотрела на деревья, грела спину и думала, что явно не такого ждала от этого контракта.
Красивый вид, редкость для Гастина – лес, поляна, река. А, нет, в эту сторону нельзя смотреть. Вдохнула поглубже. Пахло мхом, рыбой, тиной и влажной древесиной. Вот так, думай о природе, о пейзаже. И не вертись.
Южный Гастин сочетал и сухие степи, и редкие леса, но Каз, за годы на дороге привыкшая к постоянному песку, злому ветру и простору, забыла, что бывает по-другому. Забыла и что такое путешествовать с кем-то. Разговаривать, делиться, иметь возможность положиться на кого-то. Положиться на резистента. Придумала шутку.
Вегард выбрался на берег и отряхнулся как пёс, чтобы брызги разлетелись во все стороны. Его курткой Каз закрылась, как щитом.
Она думала, что он так и не ответит, слишком скользкую тему она затронула, но Вег надел брюки, сел на песке и заговорил:
– Можешь сказать, что я трус или слабак. – Он пожал плечами и облизнул губы, в её сторону не глядя.
Между его лопатками Казимира заметила татуировку и не сразу поняла, что это: вершина треугольника указывала в центр широкого чёрного круга. Каз подавила смешок. Княжеский телохранитель буквально поместил себе на спину мишень.
Вегард продолжил глухим голосом:
– Я против убийств.
– Даже обскуров? – спросила Казимира.
Вег нахмурился и покосился на неё:
– А есть разница?
Что-то новенькое. Жизнь обскура не мусор в глазах резистента. Воина-резистента.
Только сейчас Казимира вспомнила, что все это время охлаждала плечо. Камень уже нагрелся, локоть затёк в согнутом положении, но руке и правда стало легче. Потом поблагодарю.
– Я не спорю, – прозвучало едва слышно, так что Каз прокашлялась, – просто хочу понять. Конечно, смерть – не пыль на сапогах, стёр и забыл.
Вегард отставил руки назад и обернулся.
– Какая поэзия. Думал, вас учат легче к этому относиться.
– Легче, но не наплевательски же. – Каз поморщилась. – Любая жизнь ценна, поэтому ценна и моя работа. – Она положила камень рядом и вытерла руку о штанину. Рассматривала ладонь, вены, линии и старый шрам от большого пальца к основанию кисти. Неудачно схватилась за меч, которым её пытались проткнуть. – Не знаю, – Каз подняла взгляд, – может, было бы гуманнее делать из нас машины для убийств, которые ни о чём бы не спрашивали. Всем было бы проще.
Она прикусила губу. Чуть не проболталась. Не забывай, он такой же, как его князь, что бы ни болтал. Не позволяй снова себя задурить. Сейчас улыбается, в глаза заглядывает, но услышит что-то лишнее и донесёт.
– Двое прошлых ассасинов, которых мы нанимали, были такими.
«Мы нанимали».
– Никаких вопросов, – продолжил Вегард, покивав, – никаких сожалений. Машины, ты правильно сказала.
– Бывают