Русское государство и его западные соседи (1655–1661 гг.). Б. Н. Флоря
указывали в этой связи русские представители, – что то делаетца с королевского величества стороны умышленьем, на ссору»[168]. Появление в переговорах этого мотива было тревожным признаком. Нежелание властей Польско-Литовского государства наказать лиц, виновных в «прописках», оскорблявших «государскую честь», так, как этого требовала Москва, в 1654 г. послужило основанием для разрыва отношений и начала войны. К этой теме русские представители вернулись снова на встрече 9 февраля, когда они потребовали смертной казни для лиц, виновных в прописках (в частности, для бургомистров Таллина)[169]. Выдвижение такого явно невыполнимого требования, как представляется, говорило о том, что к этому времени решение о войне со Швецией уже было принято. Когда шведские послы ответили, что решение этого вопроса находится вне их компетенции, требование «казнить смертно безо всякие пощады» членов таллинского магистрата и полковника А. Волакса, оскорбивших «государскую честь», было включено в текст грамоты от 17 марта, которую повез Карлу Густаву гонец Назарий Алфимов[170]. К этому времени сложился конкретный план военной кампании против Швеции[171].
Переговоры, во время которых русская сторона выдвигала все новые обвинения в нарушении шведской стороной вечного докончания, продолжались[172]. Но, как представляется, это делалось для того, чтобы ввести будущего противника в заблуждение относительно своих намерений. Даже в начале мая, когда стало известно об отправлении царя на войну, Алмаз Иванов заявил «дворянину» шведского посольства, что царь отправляется в Великое княжество Литовское «для оберегания что от польских людей»[173]. Лишь 17 мая царь приказал «выговорить» послам «неправды» шведского короля и объявить, что они задержаны[174].
Каковы были причины столь резкой смены внешнеполитического курса и воздействие каких факторов повлияло на решение русских политиков? Вопрос этот волновал интернированных в Москве шведских послов, отправивших к королю 25 октября 1657 г. записку с изложением причин войны. Анализируя эту записку, уже Г.В. Форстен пришел к выводу, что, по мнению послов, главной причиной войны стало вмешательство Карла Густава в польские дела[175]. Как писали авторы записки, наблюдая за действиями Карла Густава в Польше, царь пришел к выводу, что шведский король хочет подчинить себе соседей[176]. Свидетельства, анализ которых приведен выше, позволяют уточнить этот вывод – объявление войны было в представлении русских политиков превентивным шагом, чтобы сорвать враждебные планы Карла Густава по отношению к России. Поступавшие в Москву после принятия решения о войне сообщения подтверждали его правильность.
Так, 14 февраля была получена отписка от Виленского воеводы, который сообщал, что в Вильно прибыли князь Самуил Огинский с сыном, которые заверяли, что «подлинно ведают, что шведу было с твоими государевыми людми бой учинить и княжества Литовского доступать»
Там же. Л. 31.
Там же. Л. 141–143.
ДАИ. Т. 6. С. 453–454.
Посланный с дипломатической миссией в Данию и покинувший русскую столицу в середине марта кн. Д.Е. Мышецкий точно указал датским министрам три направления действий русских войск и имена командующих этими войсками (Русская и украинская дипломатия в международных отношениях в Европе середины XVII в. М., 2007. С. 375).
Характеристику этого этапа переговоров см.: Кобзарева Е.И. Борьба… С. 87–89.
РГАДА. Ф. 96.1656 г. № 4. Л. 262.
Там же. Л. 301–303.
Форстен Г.В. Сношения Швеции с Россией во второй половине XVII в. // Журнал Министерства Народного Просвещения. 1898. № 4. С. 321.
Там же. С. 324.