Русское государство и его западные соседи (1655–1661 гг.). Б. Н. Флоря
решающее влияние на царя. При существующем состоянии знаний приходится удовлетвориться общим выводом, что ответственность за это важное политическое решение несет традиционный круг советников царя, среди которых должны быть особо выделены стоящие во главе Посольского приказа думные дьяки Алмаз Иванов и Ларион Лопухин.
Конец зимы – весна 1656 г. были заполнены приготовлениями к войне. Как указывалось в одном из относящихся к этому времени документов, осталось «время малое до его государского походу, и без престани он, великий государь, сидит з бояры и приказывает о ратном строении»[251]. Подготовку к войне, конечно, в известной мере облегчало то, что, распуская армию, царь приказал войскам быть готовыми к весне на службу.
Был предпринят и ряд важных шагов, чтобы для военных действий были обеспечены благоприятные условия. При смене внешнеполитического курса актуальным становился вопрос о поисках союзников. Уже в феврале были составлены черновики документов для кн. Д.Е. Мышецкого, который должен был направиться с важной дипломатической миссией в Курляндию, Бранденбург и Данию[252]. Текст грамоты датскому королю, как отмечено в черновике, «февраля 28 день принес с Верху от государя думный диак Алмаз Иванов»[253]. О значении, которое придавалось поездке в Данию, говорит та многозначительная деталь, что вопреки традиционным нормам дипломатических сношений грамота была скреплена собственноручной подписью царя[254]. Миссия была секретной. Ее цели не были указаны ни во врученном Д.Е. Мышецкому наказе, ни в царских грамотах. Из содержания его статейного списка видно, что курляндскому герцогу он должен был обещать покровительство и защиту от шведов[255], бранденбургскому курфюрсту Фридриху Вильгельму предлагалось «ратию соединитися и на шветцких люди стояти заодно»[256], аналогичное предложение было адресовано датскому королю[257].
Из Москвы Мышецкий выехал 13 марта и в начале апреля приехал в столицу Курляндского герцогства Митаву. Из отписки, отправленной оттуда в Москву, царь и его советники могли узнать, что курляндский этап его миссии закончился неудачей. Ко времени приезда Д.И. Мышецкого на территории герцогства разместились шведские войска, разорявшие землю своими поборами[258]. В Курляндии находились шведские представители, которые должны были проследить за тем, чтобы 24 июня герцог принес вассальную присягу шведскому королю[259]. Правда, герцог Якоб заверял посланца, что, если между Россией и Швецией начнется война, он шведам «помогать ни в чем не будет»[260], но, конечно, было неясно, сможет ли в таких условиях герцог выполнить свои обещания.
21 апреля Д.И. Мышецкий прибыл в Кенигсберг[261], но и здесь ему не удалось добиться успеха. Ко времени отъезда Мышецкого из Москвы уже было известно, что, заняв главные польские земли, Карл Густав повел свою армию на север, в Пруссию, и между ним и курфюрстом
РГАДА. Ф. 79.1656 г. № 9. Л. 25.
См. датированные февралем черновики грамоты датскому королю Фредерику III, проезжей грамоты и наказа: РГАДА. Ф. 53 (Сношения России с Данией). 1656 г. № 1. Л. 10–12,17-18,19 и сл.
Там же. Л. 12.
РГАДА. Ф. 27 (Приказ тайных дел). № 106.
РГАДА. Ф. 74 (Сношения России с Пруссией). 1656 г. № 2. Л. 19–20.
Русская и украинская дипломатия… С. 313.
Там же. С. 373–374.
РГАДА. Ф. 74.1656 г. № 1. Л. 34. Как записал Д.Е. Мышецкий в статейном списке, шведы «животину и хлеб емлют, а лошадей, де, не оставили нигде, выбрали мало что не все, да послали под нарядом и под пушечными запасы к шведскому королю в Польшу» (Там же. 1656 г. № 2. Л. 13–14).
РГАДА. Ф. 53.1656 г. № 1. Л. 34.
Там же. Л. 33.
РГАДА. Ф. 74.1656 г. № 2. Л. 40.