Хтоны. Книга третья. Имя матери. Анна Джей Фуллер
шаг.
Сидя у кровати спящей дочери, Майя с тревогой вглядывалась в ее бледное лицо и гладила хрупкие тоненькие пальчики. Что могло случиться? Заболела? И почему так странно повел себя Мирон? Обычно он такой жизнерадостный и открытый. А в этот раз практически сбежал. Ушел от разговора. Ужасно не хочется беспокоить Мишу и отрывать от работы, но болезнь дочери более чем веский повод позвонить ему в рабочее время.
Не прошло и часа, как у постели больной девочки уже сидели оба родителя и тревожно вслушивались в ее прерывистое дыхание. Прижимая ладонь к лицу девочки, мать заметила, как необычно холодны ее щеки. И что это за странные неясные тени, что, словно голубое пламя, пляшут под веками Лиды? Майя вопросительно подняла брови, глядя на мужа. Тот поспешно отвел глаза. Или ей показалось? Наверное, просто показалось. Вот он снова смотрит на нее и ободряюще улыбается. От долгого ласкового взгляда снова становится легче на душе. Все будет хорошо. Пока он рядом, все будет хорошо.
– Ты знаешь, Мирон так странно себя сегодня вел, – задумчиво сказала она. – Убежал. Даже двух слов не сказал. Не объяснил ничего.
– Совсем не похоже на него, – насторожился Михаил Петрович. – Он не из тех, кто убегает от разговора.
– Вот и я об этом. Очень подозрительно, понимаешь, – вздохнула Майя.
– Хочешь, я пойду и поговорю с ним? – предложил он, как обычно предугадывая пожелания жены.
– Давай, – закивала она. – А я пока с Лидой посижу.
Мысли в его голове катились медленно и неповоротливо, словно тяжелые мельничные жернова. Он изо всех сил сопротивлялся и не хотел думать о том, что настойчиво стучалось к нему из запертых ящиков подсознания. Конечно, он догадывался о причинах состояния дочери. Даже не просто догадывался, а знал. Почти наверняка знал. Но как такое расскажешь матери? Михаил Петрович боялся даже подумать, как отреагирует Майя, узнав о том, что Лида унаследовала его неправильные гены. А ведь она еще не знает, чем это может грозить ее дочери. А он не знает о том, как точно проявляется ее дар. И как только он признается и себе, и жене, тогда они оба встанут перед выбором. Нет. Об этом еще слишком рано думать. Его девочка совсем еще ребенок.
Мирон, по своему обыкновению, присматривал за младшим братом, чтобы дать временную передышку матери, занятую в доме с новорожденной сестрой. Как здорово, когда в доме звенят детские голоса, – с теплотой подумал Михаил Петрович, любуясь, как Мирон катает братишку на трехколесном велосипеде.
– Привет! – кивнул он мальчику.
– Привет, —кивнул в ответ насторожившийся Мирон. – Как дела у Лиды?
– Она спит, – внимательно наблюдая за выражением лица мальчика, ответил Михаил Петрович и удовлетворенно заметил про себя. – Ага! Отворачивает лицо. Значит, ему есть что скрывать.
– Расскажи мне, что произошло, Мирон, – мягко попросил он. – Не бойся. Я не буду ругаться.
– Дядя Миша, я не хотел уходить, понимаете, – неуверенно начал мальчик, не смея поднять на него глаза.
– Уходить? – удивленно переспросил Михаил Петрович.
– Да.