Повесть о Шести Сотках. Алексей Доброхотов
драгоценного времени.
Земледелие начинало перетягивать на себя внимание, обретать осознанный, целеустремленный характер. Стихийное, интуитивное начало стало перерастать в стойкое увлечение, обрастать признаками научного подхода. Приходилось делать и наблюдать. Выискивать причины и находить правильные решения. Подбирать нужные инструменты и оптимальные методы. И все это самому, в преодолении себя, в погружении в основу самой жизни.
Голова Тимофея Ивановича оказалась плотно заполненной хаотично бродящими мыслями. Его охватило неведомое ранее ощущение умственного перенапряжения. До этого всю жизнь ему приходилось работать только руками, выполнять чужие команды, инструкции, приказы. Теперь же он оказался один на один с непаханым полем, где приходилось не столько копать, сколько мучиться в поисках правильного решения, без конца экспериментировать и изматывать себя постоянными сомнениями. Он перечитывал по десятку раз страницы наставлений и справочников, измучил соседей одними и теми же вопросами, измотал продавцов «товаров для садоводов». Несколько раз даже посетил опытную станцию, но и там не нашел однозначного ответа на вопрос как надлежит правильно обрабатывать почву от ненасытного «проволочника».
Плотно въевшееся в душу правило «все делать основательно и хорошо» ввергло его в такую бездну противоречий, что окончательно запутало, и он решил делать так, как делают «люди», а именно – полагаться на себя, свою интуицию и советы стариков, которые, как правило, сводились к одному – люби землю и доверяй себе.
У семи нянек дитя без глаза, а каждый участок имеет свои особенности. Как Тимофей Иванович к этому ни стремился, но привычно спрятаться за спину чужого авторитета ему не удалось. Чужой опыт не давал удовлетворения. «Добрые» советы садоводов, как правило, не находили практического подтверждения и зачастую после их воплощения становилось еще хуже. Чего только он не зарыл в землю, что бы ее улучшить. Чем только не потравил за эти годы. Но толку оказалось мало. В конце концов, пришлось признаться, что кроме как от себя помощи ждать больше не от куда.
Только на седьмой год Тимофей Иванович в полной мере осознал, что для того, что бы приручить богом данные шесть соток, он должен прежде всего очистить землю от всего лишнего, что ее отягощает. Опустившись перед ней на колени, он руками стал перебрать каждый влажный комочек, выбирая из него все лишнее: корешки, личинки, мусор, непонятные известковые образования. Ни время, ни усталость, ни голод не смогли отвлечь его от этой работы. И когда на исходе шестого дня он закончил, поднялся и обозрел результаты своего труда, то поразился тому, как земля преобразилась, как она облегченно вздохнула и благодарная улыбнулась ему. Великое успокоение нашло тогда на душу Тимофея Ивановича, словно вместе с землей очистился и он сам. Словно с горой мусора, ведром личинок и кучей сорных корешков упал с сердца