Элитное общество. Данил Харченко
полезны для твоей карьеры. Грязную студентку наказывает жесткий директор. Секси. – Она фыркнула, поправляя короткие пряди своих волос.
Донателла чувствовала, как по её щекам поднимается жар. Её руки задрожали, и она едва смогла удержать свою оборонительную позу.
– Это неправда, – пробормотала она, стиснув зубы. – Я не делала ничего такого…
– О, правда? – Лайза наклонилась вперёд, её лицо было исполнено насмешки. – Знаешь, в нашем мире не обязательно что-то делать. Достаточно, чтобы люди в это поверили.
Смех за столом стал громче. Джордж, облокотившись на спинку стула, снисходительно посмотрел на Донателлу.
Лайза хмыкнула и, приподняв бровь, добавила с издевкой:
– А теперь беги, Донателла, и, может быть, в следующий раз постарайся не быть такой жалкой.
С этими словами Лайза небрежно махнула рукой, как если бы разгоняла назойливую муху. Донателла замерла на мгновение, чувствуя, как сердце сжимается от унижения. Её лицо пылало от стыда, и, не сказав больше ни слова, она развернулась и поспешила прочь от их стола, слыша за спиной только издевательские хихиканья.
– Думаю, вам стоит уважать старосту, – тихо, но уверенно попыталась сказать она, надеясь хоть немного восстановить чувство собственного достоинства.
Но Лайза только громко рассмеялась.
– Уважать тебя? За что? За то, что ты лизала задницу директору? – её голос стал резким и злым, вокруг раздался смех. – Уважение тут не купишь. Так что иди своей дорогой.
Донателла стояла, оглушённая этими словами. Её сердце билось в груди как барабан, а руки непроизвольно сжались в кулаки. Не сказав больше ни слова, она резко повернулась и ушла, оставив позади их издевательские взгляды и язвительные комментарии. Поднос с едой она бросила на ближайшем столе, чувствуя, как по её щекам текут горячие слёзы унижения.
Эта встреча стала последней каплей. Донателла окончательно возненавидела Лайзу и её компанию. Она больше не хотела быть частью их элитного мира – теперь у неё была другая цель. Она решила разоблачить их ложное величие и смахнуть с пьедестала. С того дня она наблюдала за ними с ненавистью. Каждый их шаг, каждая ошибка – всё фиксировалось в её памяти. Она внимательно следила за их жизнью, подмечая малейшие недостатки в их идеальном образе, стараясь найти ту трещину, через которую она сможет их сломать.
Вечером, Донателла как обычно проводила время в общежитии, копаясь в бумажках и таращась в окно, где на газонах до сих пор сидели студенты, играя на гитаре и просто болтали.
Комната Донателлы в общежитии «Хиллкреста» больше напоминала уютное, хоть и немного старомодное убежище. Обои в мягких пастельных тонах, украшенные едва заметным узором виноградных лоз. Старинная мебель из темного дерева, хотя и сохранила свою массивность, теперь выглядела скорее как антикварное сокровище, чем признак угрюмого заточения. Такая мебель была почти у всех в общежитии. Тяжелые бордовые шторы, хоть и почти не пропускали свет, защищали Донателлу от внешнего мира. Слабое сияние единственной