Элеонора Августа. Борис Конофальский
которую ей предстояло надеть. А потом добавила: – И чтобы тихо все было.
Глава 8
Грязь и вонь. Очень неприятно надевать нестираную нижнюю рубаху какой-то бабы, тем более что она при жизни была до безобразия жирна. Девушка, даже беря одежду, чувствовала влагу этой одежды и запах уже мертвой бабы. Но Агнес даже не морщилась. Дело есть дело, она обещала господину, она придумала, как все устроить, и значит, наденет эти мерзкие влажные тряпки, в которых, без всякого преувеличения, легко поместились бы две Агнес.
Тем временем мужчины с трудом унесли, вернее уволокли, труп бабы к реке. И пока они не вернулись, Агнес оделась, присела, как лягушка, замерла и стала глубоко дышать, стараясь вспомнить пухлое лицо бабы, ее вислые щеки.
Она совершила оплошность: она забыла зеркало. Поэтому не была уверена, что будет очень похожа на покойницу. Впрочем, Агнес считала, что все толстухи на одно лицо. Она и голос по памяти сделала ниже, попробовала, как звучит. Девушка была удовлетворена: ей не требовалось зеркального сходства. Близились сумерки, а полутьма и тьма – это ее время. В темноте она чувствовала себя как рыба в воде.
Когда Сыч и Игнатий вернулись от реки, Агнес уже была почти готова. Сыч подивился тому, как дева преобразилась – в первых признаках сумерек, в лесу, ее было почти не отличить от прачки Эммы. Вот и дивился он молча, про себя. А Игнатий к таким перевоплощениям был привычен, он и бровью не повел. Всякое видал.
– Ждите меня здесь, – сказала Агнес.
Взяла из своей одежды тряпицу со склянкой. Она и перчатки свои взяла, но тут же бросила их на одежду обратно. На распухшие руки прачки благородный предмет туалета ну никак не мог налезть. Придется управляться с зельем аккуратно.
Агнес вышла из леса и приблизилась к замку. Надо было поторопиться: солнце опускалось все ниже, скоро ворота замка запрут.
У ворот стояли два стражника и, глядя на нее, посмеивались:
– Эй, Эмма, где гуляла?
Пока солнце не село, ей нужно быть настороже. Агнес, не поднимая головы, неуверенная, что похожа на толстуху так, как нужно, ответила уклончиво:
– Прошлась до реки малость. Ноги размяла.
– «Прошлась малость»! – Усатый стражник повторил ее слова с ехидством. Второй опять посмеивался.
Они, кажется, что-то о ней знали, и черт с ними, девушка уже прошла мимо них, уже шагнула во двор замка.
Она видела этот двор, видела через легкую дымку, через свое стекло, она знала, куда идти. Прямо конюшни, там сейчас почему-то суета. К чему бы на ночь глядя там люди? За конюшнями склады. Направо лестница на второй этаж – там покои камерария, господина Эбуса, ключника замка, начальника над всей прислугой и доверенного лица самого графа. У лестницы наказывают провинившихся. Удобное место, сам господин Эбус выходит иной раз посмотреть, как палачи исполняют экзекуции, назначенные им. Порки здесь дело обычное. Слева вход к кастеляну замка, к господину Ройсмаху, – это как раз начальник Эммы, туда ей никак нельзя, там ее очень хорошо все знают. У входа к кастеляну стояли бабы, они с интересом глядели на Агнес.
– Эмма,