Садовник. Макс Баженов
принимать организационные решения на территории оранжереи. Ему не нравилось, что многие из тех, кто стал садовником, были вынуждены пойти сюда по распределению, которым руководили плацерии из Родового Ведомства. Некоторые и вовсе не любили заниматься своим делом – и не скрывали этого; они лишь бездумно выполняли работу – делали то, что им сказано. Гики казалось порой, что это несправедливо по отношению к так горячо любимой им оранжерее – посылать сюда тех, кто не может позволить себе отдать ей душу и все свои чаянья полностью; тех, кто не способен импровизировать и ставить себе задачи самостоятельно.
Успокаивало его, пожалуй, только то, что плацерии непрерывно сверялись со Словом для того, чтобы неуклонно блюсти равновесие и гармонию, заложенные Им. Слову можно было довериться с легкой душой – сам факт того, что Мир всё еще существует, не рассыпавшись в прах много миллионов периодов назад, казался садовнику наиболее верным доказательством Его объективной правоты.
Кроме того, система была довольно гибкой, и работа по распределению не обязывала человека трудиться на своем посту до конца жизни. Спустя каждые триста периодов, проведенных в той или иной сфере, любой мог послать стандартный запрос о переводе в другое Ведомство, и чаще, подобные просьбы оказывались удовлетворены. Большинство людей предпочитало сменять окружающую обстановку время от времени.
В конце концов, Гики стал единственным работником Растениеводства, оказавшимся на своем посту сразу после школы и так и не сменившим свою профессию с тех самых пор, и, вероятно, именно поэтому некоторые работники косились на него, вечно бормоча себе под нос всякие гадости.
Мысли о бытности учеником заставили садовника закопаться в собственных воспоминаниях, и он вдруг вспомнил, как Лула однажды сказала, будто Гики «не от мира сего». Как ни пытался, он так и не смог понять, что же это должно было значить.
– Мы все – дети этого Мира, – сказал он ей тогда.
В ответ она, со свойственной ей категоричностью объявила:
– Ты глупый, Гики. Но это вовсе не твоя заслуга. А потому я рада, что ты находишься на своем месте. Если бы этими олухами руководил кто-то другой – думаю, мы бы уже давно задохнулись.
– Задохнулись? – удивился он. – От праздности?
– Наверное, можно сказать и так…, – отвечала она.
Новый период. Мир величественно возвышется вдали, постепенно закругляясь и образовывая подобие исполинской трубы. Волшебство, древняя магия Мысли, или на то воля Слова – но город-гигант плотно сидел на своем месте. Там, в десятке километров кверху, люди жили своей жизнью; кто-то, быть может, ухаживал за такой же, как у него, Гики, оранжереей; кто-то разводил птиц и странного, а иногда и совершенно невообразимого вида животных. Душа его переполнялась искренним всепоглощающим восторгом при мысли о том, насколько идеально и бесконечно мудро Слово, сотворившее всё это великолепие.
Множество вопросов приходило ему на ум, когда он смотрел