Жиган и бывший мент. Сергей Зверев
шел, не скрывая своего движения, но делал это очень медленно, останавливаясь после каждого шага, и замирал, прислушиваясь, как по притихшему в ночи зданию пролетает резкий скрип половиц и тает среди хлама, заполняющего коридор.
Дождавшись полной тишины, он делал еще один медленный шаг, и все повторялось снова.
Константин делал это вполне осознанно, приучая Мошнаускаса к мысли, что за каждым шагом следует пауза в движении, во время которой он, Константин, остается неподвижным. Он хотел заставить готового к выстрелу Мошнаускаса постоянно ожидать этой паузы.
Коридор оказался длинным, очень длинным, хотя обычным шагом его можно было бы пройти за несколько секунд. Однако Константин подолгу застревал на одном месте, и временами ему казалось, что он стоит не меньше десяти минут после каждого шага, хотя на самом деле это были всего несколько секунд.
В эти моменты бесконечного, хотя и недолгого ожидания, в голове Константина сталкивались картины каких-то воспоминаний с обрывками его мыслей. Он вспомнил, например, как прощался последний раз с Ритой…
На этот раз ошибся Константин, и эта ошибка обошлась ему очень дорого.
Едва избавившись от людей Воловика, которые пытались его убить, Константин привел Маргариту к Татьяне, единственному, наверное, в Москве человеку, которому он мог доверять. Она когда-то любила его, он тоже думал, что ее любит, и они едва не начали жить вместе, едва не связали свои жизни навсегда.
Но оказалось, что это невозможно. Татьяна вовремя поняла, что для Константина близкие люди вовсе не дороже его дел, его борьбы с врагами, его денег, требующих всей его энергии и всего его внимания. Она отказалась от него, и со временем Константин и сам понял, что Татьяна поступила правильно.
Ведь он в конце концов и сам отказался от всего того, что раньше управляло его жизнью. Отказался даже от имени «Константин Панфилов», которое казалось ему наполненным каким-то непостижимым роковым смыслом, становилось причиной смерти всех, кто связывал с ним свои жизни.
Он оборвал все связи со своей прошлой жизнью, отказался от борьбы, от врагов, без которых не мог прежде обойтись и дня, от своих денег, которые ему не на кого было тратить и с помощью которых можно было только делать новые и новые деньги…
Зачем? Когда он задал себе этот вопрос, деньги перестали его интересовать.
Но понял он все это слишком поздно. Та хрупкая тонкая нить, которая протянулась от его души к душе Татьяны, уже порвалась и никаким узлом ее связать было теперь невозможно. У них остались бы, наверное, дружеские отношения. Возможно, со временем Константин даже начал бы приезжать к ней раз-два в месяц из своего Запрудного, где он был первым человеком в городе, и проводить у нее ночь.
Но ни он, ни она этого не хотели. Что-то особенное все же было между ними, чего они не хотели разрушать, пусть даже все это осталось только в прошлом и не имело никакой перспективы.
Константин больше не ездил к Татьяне, она ему не звонила.
Они расстались,