Самая страшная книга 2016 (сборник). Александр Матюхин
для вас концом пути может стать безумие или даже смерть. Готовы ли вы на это?
Сомнение на миг овладело женщиной. Она в замешательстве глядела на собеседника, словно ожидая разъяснений. Но Цвак молчал. Потому согласие Ангелики прозвучало вынужденно:
– Готова.
– И последнее, самое важное, – произнес Цвак, поднимаясь. – Анежка – ваша родная дочь?
– Что? – Вопрос почему-то смутил женщину. – Что вы хотите сказать?
– Я ничего не хочу сказать, пани Чернова. Я лишь хочу знать, течет ли в ее жилах ваша кровь.
– Да, да, конечно, – поспешно закивала Ангелика. – Анежка – моя. Плоть от плоти.
Цвак некоторое время с прищуром смотрел на нее, потом кивнул:
– Хорошо. Встаньте теперь и подойдите к шкафу.
Он взял с верстака подсвечник и, чиркнув спичкой, зажег на нем огарок свечи. Подойдя к стеклянной дверце шкафа, осветил его содержимое. На полках стояло двенадцать кукол, мужских и женских, каждая высотой около фута. Даже сквозь страх и беспокойство Ангелика поразилась тонкости работы. В неясном свете свечи они казались почти живыми.
– Выберите ту, что вам больше всего по душе, – предложил Цвак.
Ангелика удивленно посмотрела на него.
– Но я…
Цвак покачал головой:
– Не спорьте и не удивляйтесь. Просто посмотрите и выберите одну. Только ту, которая вам действительно нравится.
Ангелика повернулась к шкафу. За стеклом, слегка запыленным и помутневшим от времени, стояли куклы. Очень разные, все же они казались в чем-то несомненно похожими, как бывают похожи между собой представители одной семьи, долго живущие вместе.
Низкорослый толстячок в брюках с широкими подтяжками, в серой рубашке и жилете, с котелком на голове. Девушка, хрупкая, в пышном парчовом платье и чепце, в тончайших, как паутинка, перчатках на тонких ручках. Болезненно худой юноша в пальто, надетом на голое тело, и рваных брюках, со студенческой фуражкой, сдвинутой на затылок. Старик с клюкой в жутких лохмотьях, свисающих лоскутами, с клочковатой бородой до пояса. Рослый парень в старинной драгунской форме с лихо закрученными пшеничными усами. Еще один, худощавый, в сером плаще с пелериной и старомодной австрийской треуголке. Под плащом был длинный, до середины бедер сюртук, глухо застегнутый сверху донизу тусклыми металлическими пуговицами. Юноша опирался на длинную, массивную трость. Брюки были заправлены в высокие, до колен, сапоги. Ангелика с удивлением поняла, что его одного она рассматривала не как куклу, а как живого человека. Нет, он не нравился ей – было в нем что-то пугающее. Она хотела выбрать девушку, но, посмотрев на нее во второй раз, поняла, что фигурка не вызывает в ней никакого отклика.
– Выбрали? – поинтересовался Цвак, безошибочно распознав ее состояние.
Агелика кивнула:
– Да. Вот этот.
– Хорошо.
Кукольник задул свечу и вернулся к верстаку. Аккуратно поставив подсвечник на старое место, он обернулся