Змееносец. Михаил Егин
– это двое других дядь. У обоих пугающие лица. У того, кто сейчас стоит рядом с красивым, нос сплющен и лицо почти квадратное, жестокое. Второй, который вылез из машины последним и сейчас медленно шёл вдоль их забора, ещё хуже.
Но про того дядю, который ей понравился, даже бабушка бы не сказала, что он страшный, если бы он был куклой. И очки – это хорошо. Очки – значит умный.
Она слезла с подоконника и помчалась к дивану, на котором лежала бабушка. Около её руки валялся пульт от работающего телевизора. Бабушка спала.
– Ба!
Молчание. Только лёгкий храп из‑под верхней губы. Глаза закрыты.
– Ба?
Никакой реакции.
Она уже почти дотронулась до распухшей руки с сеткой выступивших вен, чтобы разбудить, но в последнюю секунду передумала. Её могли и не отпустить. А посмотреть на живого Крейга, да ещё в очках, хотелось.
Она проскользнула в прихожую, где на высокой вешалке висела верхняя одежда. Её комбинезон с рисунками жёлтых котят, конечно, висел под бабушкиным пальто. Значит, придётся перевешивать пальто на другой крюк. Значит, нужен стул.
Стул она притащила из кухни (проходя мимо кладовки, она, разумеется, ускорила шаг и даже старательно отвернулась в сторону, чтобы случайно не заглянуть в чернеющую щель между дверью и косяком). Подставила его к вешалке. Сопя, перевесила пальто, едва не уронив его, добралась до своего комбинезона, сняла его. Быстро натянула на себя, застегнула до самого горла. На голову надела шапку, на руки – варежки.
Ключ бабушка оставляла в дверях. Думает, что Викуся не сможет его повернуть. Думает, что Викуся маленькая. Как же! Сейчас я удивлю тебя, бабушка!
Дверь, щёлкнув, открылась. Из щели повеяло морозом. Ноги захолодели. Тут она вспомнила, что не надела ботинки. Недолго думая, она сунула ноги в тёплые бабушкины валенки, в которых утонула почти до колен. С ног не спадут, у бабушки маленькая ножка. Балетная, как она с гордостью говорит. А Крейг может уйти.
Аккуратно прикрыв за собой дверь, она как могла побежала к воротам. Валенок с правой ноги всё‑таки чуть не свалился, пришлось запрыгать на одной, а потом вбивать вторую ногу поглубже в тёплый войлок. Когда она подбежала к воротам, она остановилась, шумно дыша. Из‑за большой рябины-черноплодки доносились мужские голоса:
– … видели?
– Нет. Здесь в основном летом живут. С водой здесь плохо – трубы часто рвёт. Каждый год ремонтируют, и всё без толку. Ошибка при проектировании водопровода ещё с советских времён.
Голос был низкий, неприятный.
– Воду с собой можно привозить.
А вот это, наверное, Крейг.
– Не навозитесь. Да и вода не только для питья нужна. Зимой без воды невозможно.
– Согласен.
Третий. Наверное, тот, лицо которого напугало её ещё больше, чем лицо человека со странным носом. Все они здесь. Интересно, о чём они?
– Тело могли принести? – опять третий. Негромкий голос, как будто бесцветный какой‑то.
– Нет, –