Железо и вера. Alex Coder
дополнений, неуклюже шел к ней. Его клыки, пожелтевшие и сколотые, торчали из нижней челюсти, как зазубренные осколки кости. Его глаза, горящие первобытной, бездумной яростью, были устремлены на нее с хищным блеском. Он поднял грубый топор, его лезвие было черным от засохшей крови, свидетельство бесчисленных жертв.
Болтер Амары щелкнул, пусто. Ее цепной меч, с зубов которого все еще капала отвратительная сукровица недавно убитого орка, зашипел и умер, его силовая ячейка иссякла. Холодный ужас охватил ее сердце. Она приготовилась, в ее глазах мелькнула искорка неповиновения, готовая встретить свою судьбу со стоицизмом, требуемым от Адепта Сороритас. Время, казалось, растянулось, исказилось, когда топор орка опустился тошнотворной дугой. Она могла видеть каждое несовершенство на ржавом металле, каждую каплю засохшей крови, каждую царапину и вмятину, которые отмечали его жестокую историю. Зловонное дыхание орка омыло ее, горячее и воняющее разложением.
Затем вспышка ослепительного света. Жгучий луч лазерного огня прорезал воздух, линия раскаленной энергии ударила орка прямо в грудь. Воздух затрещал и хлопнул от разряда, резкий и едкий запах озона. Чудовищное существо споткнулось, его импульс был сломлен. Взгляд замешательства, почти комичный в своей нелепости, мелькнул на его звериных чертах, прежде чем оно рухнуло в кучу, его жизнь угасла в одно яркое мгновение.
Амара подняла глаза, ее сердце все еще колотилось о ребра, легкие горели. Перед ней, силуэтом на фоне мерцающего пламени, стоял рядовой Кель. Его лазган, все еще дымящийся, свободно висел в его руке. Его лицо, покрытое грязью и потом, было изуродовано усталостью битвы, но его глаза горели непоколебимой интенсивностью. Он был резким контрастом с богато украшенными доспехами и освященным оружием Сестры Битвы, которую он только что спас. Его униформа, порванная и запятнанная, говорила о бесчисленных сражениях, в которых он сражался и выжил. Он был свидетельством стойкости и упорства Имперской Гвардии, символом непоколебимой преданности человечества перед лицом превосходящих сил.
Их взгляды встретились. В этот единственный, мимолетный момент, среди резни и хаоса, образовалась связь. Между ними возникло молчаливое понимание, осознание общей человечности перед лицом нечеловеческих ужасов. Жесткие доктрины Империума, огромная пропасть между их станциями, сама ткань их отдельных миров, казалось, растворились. Все, что осталось, – это сырая, инстинктивная правда их общего опыта, связь, выкованная в огне и крови.
Он спас ей жизнь. Не громкими заявлениями или героическими речами, а простым, решительным актом мужества. Она была свидетелем его храбрости, его непоколебимой преданности долгу, его готовности встретить смерть, не дрогнув. В этот общий момент уязвимости, среди оглушительного грохота битвы, было посажено семя. Семя запретной связи, семя, которое будет расти, бросая вызов жестким догмам их миров, бросая вызов мрачной тьме 41-го тысячелетия. Семя, которое обещало нечто