Истина. Эдуард Хруцкий
меня с собой», – запела артистка.
Он выключил приемник и остановил машину.
Тишина сначала испугала его. Было так тихо, что казалось, в мире нет ни города, ни машин, ни самолетов. Солнце высвечивало березы, и они стояли необыкновенно белые и яркие.
Он огляделся. Эта часть леса была пустынна. Не зря он целую неделю, по утрам, изучая местность, приезжал сюда.
Он вчера нашел узкий тупичок в густом кустарнике и загнал туда машину. Теперь заметить ее можно было, только подойдя вплотную.
Пора. Он открыл кейс, проверил полиэтиленовые мешки, достал пистолет, навинтил глушитель и снова спрятал. Пора.
Роса. Березы. Солнце. Тишина.
Дети спали, но Лиза не выключала приемник. Она слушала песню. Она слушала Анне Вески, ее прерывающийся, как после сильного бега, голос и пыталась вспомнить фильм, в котором впервые прозвучала эта песня. Лиза шла по двору к сараю, пританцовывая в такт песни.
Утро было солнечным и радостным.
Ее ждал привычный день. Добрые заботы и радость человека, нашедшего свое счастье в семье. Она открыла дверь сарая, и корова, увидев ее, замычала, словно здороваясь.
Лиза поставила приемник на пол и начала доить корову.
Первые струи молока звонко ударились о дно ведра.
Генерал-полковник в отставке Архипов просыпался всегда в шесть. Зимой и летом. Много лет подряд.
Комната его была на втором этаже дачи. В ней не было ничего лишнего.
Одну стену занимал книжный шкаф с мемуарами и военной справочной литературой, все остальные были завешаны картами, на которые генерал наносил топографические обозначения сражений минувшей войны.
Он уже выпустил одну книжку воспоминаний, а сейчас работал над новым трудом, который не только охватывал ту локальную ситуацию, в которой ему приходилось участвовать лично, но и отражал его масштабные раздумья по поводу войны в целом, на всех театрах боевых действий.
Кроме полок, в комнате стояли заправленный с казарменной строгостью топчан и грубо сколоченный стол. В маленьком коридорчике приткнулся шкаф с кителями и шинелью генерала. Он никогда не носил штатского костюма.
Много лет назад, после войны, по настоянию жены, он пошил дорогой бостоновый костюм. Прошел в нем ровно двадцать минут, вернулся домой и переоделся в форму. С тех пор он никогда не снимал ее.
Вот и сегодня на стуле висели форменная рубашка, отутюженные брюки, рядом стояли матово начищенные туфли.
В одних трусах и тапочках Архипов спустился по винтовой лестнице вниз. На первом этаже также царила военная строгая чистота.
Сын Архипова в Москву приезжал редко, а внук-суворовец лето проводил на юге у родителей матери. На даче вместе с генералом жил его постоянный шофер Семен Михеевич. Он тоже вышел на пенсию, был одинок и коротал свою жизнь рядом с генералом.
– Здорово, Михеич, – сказал генерал, выйдя на крыльцо. Михеич довольно оглядел своего бывшего командира.
Плотного, мускулистого, в длинных сатиновых трусах.
– Начали, товарищ генерал?
– Начали.
Михеич