Здесь водятся бесы. Снежана Каримова
бы прошла мимо, но сейчас, взвинченная неприятным разговором с бабушкой, сердито бросила незнакомке:
– Чего?
Девчонка удивленно вскинула зеленоватые брови.
– Это ты мне? – уточнила она.
– А ты еще кого-то видишь? – пробурчала Цвета.
– А ты, значит, видишь меня? – с интересом уточнила девчонка.
– Больная, – пробормотала себе под нос Цвета и пошла к остановке.
– Постой! – незнакомка сорвалась со скамейки и подскочила поближе. – У меня к тебе встречный вопрос. Откуда оно у тебя?
– Что? – не поняла Цвета, замедляя шаг.
– Тело.
– Больная, – повторила Цвета, но вопрос незнакомки холодным камушком упал внутрь.
Почему она это спросила? И почему Цвете этот вопрос на самом деле не показался бредовым? Пальцы снова задрожали, и Цветана досадливо сунула руки в карманы ветровки.
– Тебе помочь? – спросила незнакомка, продолжая семенить рядом. – У тебя внутри омут. Уже глубокий.
– Какой такой омут?
Цвета сама не знала, зачем это спросила. Нужно было быстрее идти к остановке, где людей побольше, – уж слишком подозрительно вела себя настырная девчонка. Мама учила, что с такими людьми надо говорить тихим спокойным голосом. И линять побыстрее.
– Омут… Как бы тебе объяснить, – задумалась незнакомка. – Он из тоски, отчаяния, горечи…
Цвета снова сбавила шаг, будто придавленная словами рогатой девчонки.
– Безысходности, обреченности, уныния, обиды, боли… – чеканила незнакомка.
– Хватит, – глухо сказала Цвета.
И почему-то остановилась, словно желая, чтобы странная собеседница дала ей лекарство, ведь она угадала все ее чувства. Она увидела в ней омут.
– Так что тебя гложет? – спросила рогатая.
Цвета заглянула девчонке в глаза. Они были ярко-зеленые, словно ряска. Цвета вновь разозлилась. Чем ей поможет эта встречная с улицы?
– Ты психолог, что ли? – фыркнула она. – Или сектантка? Конечно, внутри меня омут! Ты не знаешь, что со мной происходит! Отца я не видела, мама вся по уши в работе, бабушка – это тупо конверт с деньгами! – Она говорила все громче, не заботясь о случайных прохожих, да никого и не было на этой тихой улочке. – Ты ничего не знаешь! Не знаешь, как мне тяжело!
– А что ты для себя делаешь? – спросила незнакомка с любопытством врача-исследователя, собирающего анамнез. – Чем ты засыпаешь омут?
Цвета оторопела, потом вздохнула: даже крик ее не замечают. Но она задумалась над словами рогатой.
«Чем засыпаю?» В голове мелькнул образ Антона. Ее несбывшиеся фантазии. И обида на бабушку показалась Цвете черной водой этого самого омута.
– Я пришла к бабушке, – прошептала она.
– Но та тебе отказала, – кивнула незнакомка и вдруг добавила весело: – Тогда я тебе помогу!
Цвета нахмурилась. Эта чудная шла за ней, выспрашивала ее, а теперь предлагает помощь? Наверняка ей что-то нужно. И Цвета машинально глянула на руки рогатой в поисках