Наши тонкие струны. Крис Таллик
бред, это автофикшн.
Вот только Маша никогда не переслушивает свои записи.
«Мне иногда кажется, что я живу вместо кого-то другого», – говорит она и умолкает ненадолго.
Ничего, программа уберет паузы.
«Нет, не так. Это было бы слишком просто. Синдром самозванца, только и всего. Нытье в расчете на похвалу. Чтобы кто-то непременно бросился тебя утешать: у тебя такой голос, Маша… такой талант. Нет… здесь все иначе. Кто-то другой живет во мне, вместо меня».
«Это не бред. Я его чувствую. Это он не дает мне любить никого. Он студит мое сердце. Он не дает мне даже улыбаться. Он, а вовсе не этот мерзкий шрам. Если я вдруг забуду о нем, он мне напомнит. Стоит просто закрыть глаза».
«У него нет имени. Но иногда мне хочется назвать его как-нибудь. Северус. Или Северин. Не знаю. У него должно быть такое… северное… отмороженное имя. Тогда будет шанс, что он сдохнет когда-нибудь. Растает. И отпустит меня. Проклятый снежный король».
Диктофон отключается. Больше Маше нечего сказать.
Она уже проваливается в сон, как вдруг приходит еще одно сообщение. Маша одним глазом смотрит, от кого, и касается пальцем экрана.
«Маш, прости, – говорит Крис. – У меня тут одна штука сама собой написалась. Пришлось напеть на телефон, а то забуду потом. Это типа такой ночной трек, ты послушай прямо сейчас. Мне важно твое мнение. Только слушай в наушниках… и не смейся».
Маша не смеется. Открывает звуковой файл.
В наушниках слышно, как Крис тихонько берет несколько аккордов на гитаре, задавая ритм, и начинает петь из затакта:
Ты мое солнце.
Пусть они все говорят, что ночь будет вечной.
Странная вещь:
я вижу твой сон.
Я вижу твой сон.
Сердце бьется так часто,
так часто,
как будто сейчас
разобьется на части.
У Крис слабенький голос, но Маша над ней не смеется. И никогда смеяться не будет. Кто же смеется над разбитым сердцем?
Кстати, мелодия удалась. Она совершенно взрослая. Совершенно летняя. Сумрачная и теплая, как этот удивительный вечер.
«Мне оч нравится», – пишет Маша.
В ответ – пылающие сердечки.
009. Слушаю внимательно
Чуть позже случается еще одна удивительная история, которой могло бы и не быть, и никто бы об этом не узнал, и ничего бы не изменилось.
Утром Крис открывает группу ВК для абитуриентов. Там – свежие списки тех, кто успешно прошел собеседование. Себя она видит сразу: Кляйн Кристина Генриховна. Ни с кем не спутаешь. Но там нет Марии Талашевой.
Она смотрит на часы. Начало десятого. Черт дернул ее проснуться так рано. Но ведь и в приемной комиссии какой-то гад проснулся засветло, чтобы вывесить список.
Недолго думая, она находит в контактах группы телефон приемной комиссии.
– Бессонова хотелось бы услышать, – говорит она официальным тоном.
– А кто его спрашивает?
– Из Комитета по культуре.
Кто-то на том конце