В глубинах неба. Станислав Цыбульский
удовольствия. После недавнего столпотворения на улице остался лежать мусор, и крошечные роботы-уборщики выползали из укрытий, проворно растаскивали мятую упаковку, жестяные банки, какие-то сетки по норам утилизаторов. То и дело встречались медленно бредущие фигуры. В основном это были плюсы, один из них, скат, распустил крылья со сложным рисунком на коже и занимал почти всю улицу. При росте в два с половиной метра он имел ширину в три, короткие толстые ноги плохо держали, морфа качало от витрины к витрине. Войцех беззлобно выругался, карт сбросил скорость почти до нуля и теперь полз, едва не упираясь скату в спину.
– Эй, друг! Сдвинься, нам проехать нужно, – повысил голос мой сопровождающий и, не дождавшись ответа, сказал еще громче: – Эй, ангелок! Крылья, говорю, подтяни, пока не отдавили!
Скат остановился совсем, постоял пару секунд, затем крылья начали медленно и несинхронно собираться за спиной, складываясь в компактный горб. Морфа качнуло, он привалился к стене. Я увидел мощные длинные руки, широкую грудь с двойным набором мышц под расстегнутым до пояса комбинезоном. Широко расставленные глаза на лишенной шеи голове мутно блестели, морф с трудом сфокусировался на нас, огромные кулаки сжались, он зарычал, отлепился от стены, но Войцех уже гнал карт дальше. Я обернулся, глядя на оставшегося позади ската:
– Он пьян?
– А по нему не видно? – удивленно спросил провожатый.
– Я не забирался дальше Марса и скатов раньше не видел.
– А! Ну, имеет право, если смену отпахал!
Войцех равнодушно пожал плечами. Я обернулся снова, но морф уже скрылся за изгибом улицы. На Марсе мне пришлось вдоволь насмотреться, как пьяные и под веществами морфы погибали сами или становились причиной смерти других. Но с этим ни тогда, ни теперь ничего не сделаешь. Стимуляторы разрешены, каждый волен распоряжаться своим телом, а если кто погибнет по его вине, то конечно потребитель сядет, но только после. На Земле с этим строго. Это морфов можно травить, разрешая им все, вообще все наркотики и прикрываясь тем, что такие свободы они получают за притеснения, прошлые, настоящие и возможные в будущем. На русских базах запреты жестче, но на беду возле Ю крутятся только совместные.
Я покосился на Войцеха. Подстегнутая нервная система, хорошее настроение. Есть ненулевая вероятность, что он переоценит свои возможности. Маркер на карте приближался к пункту назначения, и я решил не поднимать этот вопрос, тем более что здесь действовало ограничение скорости, и карт сам замедлился до безопасного уровня.
В этой части станции все выглядело более пристойно. Вместо аляповатой виртуальной рекламы, призывающей как можно быстрее избавиться от денег на счетах, тут в дополненной реальности висели только указатели и таблички с гиперссылками, ведущими на управленческие порталы. Улица освещалась ярче, мусора и разрисованных стен не было вовсе. Мы проехали мимо отдела полиции. Из-за толстого бронированного стекла нас проводил взглядом огромный,