Блюз. Олег Иванцов
– наш проводник – сам родом из Владимира. Он говорит, что знает деревню километрах в пяти от железной дороги, в которой можно будет поесть, помыться и поспать на мягких кроватях. Ещё он говорит, что недалеко от деревни есть вход в подземный город, и что он знает, как по подземелью попасть в самый цент настоящего, наземного Владимира.
Если ты спросишь меня, какая жизнь мне нравилась больше: жизнь в системе или выживание в хаосе – я не смогу тебе дать чёткого ответа.
Я просто уверен, что если населению предложить выбор: непредсказуемая война или стабильная система – население большинством голосов, конечно же, теперь выберет войну. Да, мы страдаем от голода и лишений, от болезней; мы не знаем, что будет завтра (и наступит ли оно вообще), в конце концов, нас убивают. Но знаешь, что: это сделало нас чистыми, свободными, это отсеивает слабых, и делает нас немного честнее в своих чувствах. Это то, чего нам всегда не хватало, то, почему мы сохли. И как бы для тебя это не звучало – ты скоро и сам поймёшь, как это важно. Никаких законов и морально-этических норм. Мы больше не боимся тюрьмы, потому что тюрьмы теперь не работают; мы не боимся сумы и голода – потому что мы и так уже голодные, а деньги теперь ничего не стоят; нам больше не нужно носить «маски» – никто не осудит нас за искренность. Чтобы утолить свою жажду к потребностям, мы лишили себя всех благ и просветлели. Теперь мы не забиваем себе голову ненужными вещами: следить за модой, выражаться грамотно, иметь достойное положение в обществе и т.п. Теперь мы убиваем и хотим ещё… раньше бы это расценивалось как психическое отклонение – теперь это обыденное явление – человеческая природа, а для большинства – потребность. Что лучше: честное выживание в хаосе или лживая ванильная жизнь в системе? Конечно, первое… но есть один нюанс: и здесь никому нельзя доверять!»
Паровоз остановился. Токарев очень хотел спать. В вагон вошёл Джазмен; он встал в проходе, облокотился на стену и сказал:
– Ну что, пираты! С вещами на выход! Приехали. – Он прикурил. – Тех, кто живым не доехал – лучше оставляйте здесь… от них никакого проку.
Партизан за партизаном брали свои мешки и, общаясь между собой, выходили из вагонов. Джазмен затягивался, пускал дымные кольца и продолжал:
– Сейчас, подождите меня возле вагона! Пойду, скажу остальным и тоже выйду. Пока что осмотрите прилегающую местность.
Токарев вышел из паровоза, стрельнул сигарету и закурил. Солнце всё ещё тускло светило. Энтузиасты бродили недалеко от паровоза, отыскивая врага, но никого не находили. Кругом, чуть ли не вплотную друг к другу, стояли лиственные деревья, возле которых партизаны справляли нужду. Листья на них были зелёные, что странно для этого времени года, когда ночная температура может опускаться до десяти градусов мороза. Почти на всех листьях были твёрдые бугорки, если нажать на которые, оттуда вытекала бесцветная жидкость. Это говорило о том, что здесь был либо повышен радиационный фон, либо деревья подвергались