Полет в Эгвекинот. Полина Михайловна Разницина
мне жить не мешал никогда.
Задрав голову, я стояла у лестницы во дворик, и смотрела, как кружатся крупные тополиные снежинки. Лучи рассекали снежинки на пушинки, я видела каждое зернышко, белую вату прошивало солнце. Было хорошо. Уроки кончились, и ничто не мешало наслаждаться одним из моментов счастья. Мне нравился дворик, нравилось, что я в Лицее и что вокруг тишина, нарушаемая разве только птичьим воркованием, нравилось, как солнце разбивается о пушинки и ресницы, нравились мягкие лучи на коже, нравилось синее небо, нравился теплый тополиный снег.
За спиной хлопнула дверь. Я знала, что на меня смотрят, и знала, кто, но решила не оборачиваться и делать вид, будто не замечаю. Я подумала, что, наверное, сейчас выгляжу очень круто: образ хоть куда, прямо пиратский капитан, сюда бы только еще трубку в зубы да кортик за пояс…
– На что это ты там смотришь?
– На пух.
– Ясно.
И дверь снова хлопнула. Фокин ушел.
«Эх, не понял он моего старого капитана..,» – подумала я и заулыбалась еще шире: «И ладно. Морскому волку не до пониманья: у него пух летит, а спичек нема». Я распахнула глаза и уставилась на свет: «Не буду щуриться. Смогу не щуриться…» – и тут же чихнула.
Глава 18. Трамваи
«Давай с тобой прикончим еще один день – к утру следы убийства смоет вода»
Группа «Чайф»
Гипс сняли. Я превратилась из летающего крокодила в безголового человека и, необремененная мозговым балластом, витала где-то «над Парижем, задевая потолок». Время от времени Николай Васильевич для проформы тыкал в меня шваброй в попытках спустить на грешную Землю, но я не возвращалась, будучи убежденной, что «любовь – топор, я – человек без головы» в купе с весенним солнцем – диагноз, оправдывающий неадекватное поведение больного.
На алгебре началась комбинаторика, и пока другие терзались, как писать работу по такой сложной теме, я решила вопрос радикально – забить.
– Кошмар кошмаристый! – причитала Яна, усевшись напротив меня в коридоре, – понятия не имею, как быть с контрольной! Вот уж точно: «Поделись с Николаем Васильевичем И.Д.З., и оно к тебе не раз еще вернется»! Он у меня до сих пор ни одного номера не принял! Не понимаю, как ты ему сдала…Мрак!
– Почему сдала?
– Не разу не видела тебя за домашкой в последнее время, вот и подумала…
– Правильно, потому что я за нее не бралась.
Яна уставилась на меня во все глаза:
– В смысле?
– В прямом. Да ладно тебе кипишевать! Что там делать-то в этой комбинаторике, – отмахнулась я, – на пальцах понятно: «Были четыре ручки красные, одна зеленая, какова вероятность, встретить динозавра?»!
– Динозавры и ручки – это неделю назад.., – попыталась образумить меня Яна, но я только скривилась:
– Говорю тебе – фи-гня! Разберусь! Ты что же, в меня не веришь?
Подруга промолчала. Видимо, выдерживала минуту памяти погибшим.
Николая