Блатной Император Человечества (БИЧ). Алексей Касаткин
забежали за угол, стараясь не думать о том, что за ним пулемет. За углом лежали двое парней с прошлой атаки. Один лежал на спине, на месте грудины – дыра, а через неё виден позвоночник. Амнистирован парень…
Снова перед глазами скелеты собак у заброшки ближе к шахте… Собака глодает собачий же череп. Тьфу. Нет. Нельзя такое вспоминать, нельзя, – Витька с усилием переключился на обстановку вокруг.
Чуть за ними лежала в горизонтальной плоскости поперек дороги бетонная балка и несколько мешков с песком, неизвестно кем тут оставленные. Наверное, врагами.
Теми, чей пулемет сейчас и ожидали тут встретить.
“Император” упал спиной к бетонной преграде, облокотившись головой на мешок с песком. Его товарищ с позывным “Крот” – тощий парень с постоянно потерянным взглядом – упал рядом.
На другой стороне улицы очередью из пулемета при попытке зайти в переулок скосило трех парней из тех, кто шел впереди.
У Витьки, хоть он и неотрывно смотрел за этим, уже не осталось особых эмоций. Он ничего не чувствовал. Кроме, разве что, холода. Холодно. Очень холодно стало.
Так вот где стоял тот пулемет…
“Крот” с ужасом посмотрел падающих товарищей, явно представляя себя на их месте, если бы он пошел на другую сторону улицы, перевел взгляд на лежащие в паре метров тела ребят из прошлой группы, и по нему словно пробежал электрический разряд от руки на земле.
Он сначала пытался закричать, но не смог, будто горло свело спазмом, и лишь невнятно захрипел.
Тем временем посреди улицы снова упал миномётный снаряд. “Император” и “Крот” прижались к земле, усеянной бетонной пылью и кусками гипсокартона.
– Ааааааа! – то ли простонал, то ли прокричал в панике “Крот”.
Витя вскочил на ноги и дёрнул паникующего бойца за шкирку.
– Поднимайся, блядь!
– Да по мне уже давайте! Сил уже нет терпеть!
– Что ты несёшь, еблан?! Встань!
Тот, трясясь, встал на ноги, и направился за “Императором” дальше по улице. Остальных уже не было видно. Кто-то прятался в ближайших подъездах, кто-то уже валялся без возможности когда-то (исключая, разве что, страшный суд) встать.
Почему, ёб твою мать, английский суд – высокий, а небесный – страшный?
Витя рывком запрыгнул в дверь первого подъезда за углом. Скулящий “Крот” последовал за ним.
“И ведь он непременно выживет, этот болван,” – подумал он, то ли с презрением, то ли с жалостью глядя на то, как его товарищ запрыгивает в помещение.
Времени перевести дух нет – особенно никого от группы не осталось – то пора отходить. Непонятно как, под таким-то фейерверком, но надо. Он достал рацию и крикнул:
– Император, император, Кенту. Кент! Кент!
Ответа нет. Тогда надо вызывать кого-то “выше”. Он снова нажал на кнопку рации и сказал:
– Император, Дарвину. Дарвин! Дарвин! – обратился он к командиру подразделения. – Мы забежали в жилой дом, е**шит арта и птички, выйти не можем.
Тишина. Только поскуливал в углу паникующий