Полное собрание сочинений. Том 20. Ноябрь 1910 ~ ноябрь 1911. Владимир Ленин (Ульянов)
даже по сведениям держащих себя совершенно по-октябристски «Русских Ведомостей»{2}, собрала не менее 10 000 человек на Невском. Та же газета сообщает, что на Петербургской стороне «у Народного дома к шествию присоединилось много рабочих. У Тучкова моста шествие остановилось. Полицейский отряд никак не мог остановить шествие, и толпа прошла с пением и флагами на Большой проспект Васильевского острова. Только у университета полиции удалось рассеять толпу».
Полиция и войска вели себя, разумеется, истинно-русски.
Откладывая до следующего номера оценку этого несомненного демократического подъема, мы не можем не сказать здесь нескольких слов об отношении разных партий к демонстрации. «Русские Ведомости», поместившие 11-го ложное известие, что демонстрация отменена, сообщают 12-го, будто с.-д. не приняли никакого постановления, а отдельные депутаты из них даже высказывали свое отрицательное отношение, и лишь одни трудовики{3} в принятой резолюции сочли невозможным препятствовать демонстрации. Мы не сомневаемся, что это позорящее наших с.-д. депутатов сообщение ложно; вероятно, оно так же злостно выдумано «Русскими Ведомостями», как и их вчерашнее сообщение об отмене демонстрации. «Голос Москвы»{4} сообщает 12-го, что, «за исключением с.-д., депутаты всех партий относятся отрицательно к выступлению студенчества на улицах».
Ясно, что кадетские и октябристские органы сугубо «уклоняются от истины», будучи запуганы совершенно нелепыми, смешными криками правых о том, что «пружины, готовящие демонстрацию, нажимаются из Таврического дворца».
А что кадеты{5} вели себя недостойно, это – факт. «Речь»{6} поместила 11-го, в день демонстрации, воззвание депутатов к.-д., приглашающее не устраивать демонстрации. Мотивировка и в этом воззвании и в передовице «Речи» поистине подлая: «не омрачать» скорбных дней! «устраивать манифестации, соединять их с памятью Толстого» – значит обнаруживать «отсутствие искренней любовности к священной памяти»!! и т. д. в чисто октябристском духе (сравните передовицу от 11-го в «Голосе Москвы» с почти буквально тождественными фразами).
К счастью, подлая подножка, подставленная демократии кадетами, не удалась. Демонстрация все же состоялась. И если полицейская «Россия»{7} продолжает винить во всем кадетов, ухитряясь даже в их воззвании видеть «разжигание», то в Думе{8}, по словам «Голоса Москвы», и октябристы{9} и крайние правые (Шульгин) оценили заслугу кадетов, признали их «противниками демонстрации».
Кого весь ход русской революции не научил тому, что дело освободительного движения в России безнадежно, пока им руководят кадеты, пока он не умеет оберечь себя от измен кадетов, тот пусть учится снова и снова на фактах современной политики, на истории демонстрации 11-го ноября. Первое же начало демократического подъема – начало кадетских гнусностей.
Отметим еще сообщение «Голоса Москвы», что рабочие предложили
Трудовики выдвигали требования отмены всех сословных и национальных ограничений, демократизации земского и городского самоуправления, осуществления всеобщего избирательного права для выборов в Государственную думу. Аграрная программа трудовиков исходила из народнических принципов «уравнительности» землепользования: образование общенародного фонда из казенных, удельных, кабинетских, монастырских земель, а также частновладельческих, если размер владения превышал установленную трудовую норму; за отчуждаемые частновладельческие земли предусматривалось вознаграждение. В. И. Ленин отмечал, что типичный трудовик – крестьянин, которому «не чужды стремления к сделке с монархией, к успокоению на
В Государственной думе трудовики колебались между кадетами и социал-демократами. Эти колебания обусловливались самой классовой природой мелких хозяев – крестьян. Ввиду того, что трудовики в какой-то мере представляли крестьянские массы, большевики в Думе проводили тактику соглашений с ними по отдельным вопросам для общей борьбы с царизмом и кадетами. В 1917 году Трудовая группа слилась с партией «народных социалистов», активно поддерживала буржуазное Временное правительство. После Октябрьской социалистической революции трудовики выступали на стороне буржуазной контрреволюции.
Речь идет о
В начале первой сессии в Думе было представлено 11 политических партий и групп, в том числе: правых (крайних правых, националистов и умеренно правых) – 147 депутатов, октябристов – 154, польско-литовско-белорусской группы – 7, Польского коло – 11, прогрессивной группы – 28, мусульманской группы – 8, кадетов – 54, Трудовой группы – 14, социал-демократов – 19.
Ни одна из партий не имела в Думе абсолютного большинства, что соответствовало целям царского правительства, проводившего бонапартистскую политику лавирования между помещиками и буржуазией. В III Думе сложилось два контрреволюционных большинства – черносотенно-октябристское и октябристско-кадетское. Первое обеспечивало Столыпину проведение политики царского правительства в рабочем, аграрном и национальном вопросах. Второе большинство создавало видимость парламентских норм жизни в России, способствовало отвлечению масс от революции путем мелких уступок – реформ.
Давая общую характеристику III Думы, В. И. Ленин писал: «Самодержавие хотели прикрыть, приодеть, принарядить посредством Думы; на деле черносотенно-октябристская Дума с каждым днем своего существования все более раскрывает, разоблачает, обнажает истинный характер нашей государственной власти, ее настоящие классовые опоры и ее бонапартизм» (Сочинения, 5 изд., том 17, стр. 276).
III Государственная дума полностью поддерживала реакционный третьеиюньский режим по всем вопросам внешней и внутренней политики, щедро ассигнуя деньги на полицию, жандармов, земских начальников, на суды, тюрьмы, святейший синод.
Реакционная роль III Думы особенно выявилась на примере рабочего законодательства. Три года реакционное большинство Думы держало под спудом несколько законопроектов о рабочем страховании. Лишь в 1911 году под воздействием нового подъема революционного движения Дума утвердила эти законопроекты. Но они были так урезаны, что не улучшили, а ухудшили условия страхования по сравнению с законом 1903 года, распространив страхование лишь на 2,5 млн. рабочих из 13 млн. лиц наемного труда.
Рабочая комиссия Думы провалила 5 (18) марта 1912 года законопроект о свободе стачек, не допустив даже его обсуждения на заседаниях Думы.
Реакционное большинство III Думы поддерживало русификаторскую политику царского правительства, разжигало национальную рознь. В области внешней политики III Дума стояла за активное вмешательство в дела балканских государств, поддерживая реакционные, панславистские настроения, добивалась увеличения военных кредитов. Дума полностью поддерживала столыпинское аграрное законодательство, одобрив в 1910 году аграрный закон, в основе которого лежал указ от 9 (22) ноября 1906 года. Она отвергла все проекты крестьянских депутатов о наделении землей безземельных и малоземельных крестьян, не допустив их обсуждения на своих заседаниях.
Социал-демократическая фракция в III Государственной думе, несмотря на очень тяжелые условия работы, немногочисленный состав и ряд допущенных ошибок, проделала благодаря наличию большевистских депутатов в ней большую работу по разоблачению антинародной политики III Думы, политическому воспитанию российского пролетариата и крестьянства как путем использования думской трибуны, так и путем внедумской работы.