На крючке. Эмили Макинтайр
могу тебя отвезти. Ты уверена, что поедешь на такси?
С улыбкой она поворачивается ко мне:
– Спасибо, я справлюсь.
Я прижимаю ладонь к ее щеке, большим пальцем скольжу по нижней губе. Ее зрачки расширяются в желтых бликах уличных фонарей.
– Детка, когда ты подаришь мне свидание?
– А когда ты хочешь?
– Вчера, – я прижимаюсь к ней, Венди прислоняется к двери. – Сейчас. Завтра.
– Давай завтра, – она кладет руки мне на грудь.
– И как я тебя найду? – я наклоняюсь и прикасаюсь ртом к ее уху.
– Я заканчиваю в кафе в семь часов. Можешь меня забрать, – она поднимается на носочки, чтобы дотронуться губами до моей щеки. – Спокойной ночи, Джеймс.
И вот она уже запрыгивает в такси, закрывая за собой дверь.
Я подхожу к передней двери, стучу в пассажирское окно, пока оно не опускается, беру в руки визитку с именем водителя и понижаю голос, чтобы Венди не услышала:
– Если с ней что-нибудь случится, ни один уголок земли не сможет скрыть тебя от меня. Понял?
С круглыми от удивления глазами таксист кивает и берет у меня из рук пачку купюр.
– Вот и умница.
Я стучу по крыше такси и остаюсь на обочине, пока они не сворачивают за угол. Интересно, что это за теплое ощущение в груди? И почему мне кажется, что завтрашнего дня придется ждать целую вечность?
Глава 12
В шкафу творится апокалипсис; на полу валяются кучи одежды. Я со стоном смотрю на эти горы тряпок. Как это возможно – иметь столько шмоток и не найти тот единственный комплект, который можно надеть?
По спине бегут мурашки, когда я смотрю на часы и понимаю, что до встречи с Джеймсом в «Ванильном стручке» осталось всего полчаса.
Дьявол.
Да, можно было попросить его подъехать к дому, но от одной только мысли, что он увидит особняк, у меня сводит живот. Он начнет удивляться, расспрашивать, а учитывая, что он первый человек в моей жизни, который обратил внимание на меня, а не на кошелек моего отца, я надеюсь избегать этого разговора как можно дольше.
Путь к моему сердцу пытались проложить множество мужчин, однако все они улыбались мне неспроста. Хотя глаза у них и были добрыми, они никогда не сияли в моем присутствии так ярко, как это происходило в присутствии моего отца. Да и я никогда в них не влюблялась. Еще в юном возрасте, в шесть лет, если быть точнее, я поняла, что людей интересую не я, а исключительно польза, которую я могу принести. Даже дети понимают, что такое одиночество, и когда умерла моя мать, все люди, на которых я так полагалась, сразу же отвернулись, как будто я превратилась в проблему, а мое горе стало для них невыносимым.
И, возможно, именно поэтому меня так тянет к Джеймсу. Потому что впервые в моей жизни кто-то хочет меня, а не все это дерьмо, которое идет в придачу.
Вздохнув, я останавливаю выбор на черном платье, достаточно облегающем, чтобы продемонстрировать мои формы, но довольно простом, чтобы не сделать вывод о моем стремлении понравиться.
Наконец я заканчиваю сборы и спускаюсь по лестнице.