Синхронизация судеб. Анастасия Волжская
бессознательного Рамона, смерили меня тяжелыми взглядами – очевидно, расчет был на то, что внезапно появившийся из ниоткуда чудо-медик поставит отряд на ноги, а не погрузит половину раненых в медикаментозный сон, осложнив жизнь остальным, – но возражать не стали, молчаливо подхватив носилки. Вышло не очень слаженно. Брезент, намотанный на срезанные куски трубы, опасно натянулся, едва не вытряхнув пациента на замешкавшегося носильщика. Правая рука дяди, свесившись через край, разжалась, выпуская небольшой коммуникатор, который шейдер все это время крепко сжимал в кулаке.
– Осторожнее! – Я зло сверкнула глазами, опасаясь, что раны, едва затянувшиеся чешуей, могут открыться от неловкого движения. – Не мешок несете.
Ответа не последовало.
Наклонившись, я подняла коммуникатор, выпавший из безвольной руки. Он отчего-то показался мне странно знакомым, но было не похоже, что устройство принадлежало дяде. Цвет был нейтрально-темным, однако ремешок явно был коротковат для широкого запястья манна.
Потрескавшийся экран не раскрывался голографическим монитором и не отвечал на прикосновения, лишь мигал сбоку тусклым индикатором заряда. Здесь, в коллекторах, с их толстыми стенами и техническими системами жизнеобеспечения мегаполиса, искажавшими сигнал, любые средства связи становились бесполезны. Но на сердце все равно потеплело от мысли, что, даже раненый, дядя до последнего старался держать руку на пульсе. Я задумчиво повертела коммуникатор в руках и, не придумав ничего лучше, сунула в карман, чтобы вернуть при случае.
Носилки с Рамоном скрылись за поворотом, где Хорхе и Шон под руководством Ракель готовили группу для марш-броска до новой точки сбора. За ними унесли еще одного раненого, а двое, которым я таки смогла ненадолго облегчить боль и запустить регенерацию, ушли самостоятельно.
На мое попечение остался контуженный подросток-полукровка, устало привалившийся к грязной стене коллектора. Энергетический выстрел, по касательной задевший голову, ослепил и оглушил шейдера на один глаз и ухо – хотелось надеяться, что временно. Большего я сказать не могла. Нужен был сканер, медикаменты и квалифицированная помощь – или, на худой конец, несколько дней полного покоя и наблюдения, – чтобы определить степень поражения головного мозга. Но…
Я вздохнула. Все, как всегда, упиралось в эти шиссовы «но» – в отсутствие специалистов, ресурсов, времени. С тех пор, как литиане выбили «Механическое солнце» из логова и семнадцатого, жизнь свелась к бесконечному бегству и выживанию вопреки логике и здравому смыслу. Рука литианского правосудия, затянутая в непробиваемую броню, сжималась вокруг наших шей все крепче. Не сосчитать, сколько раз мне казалось, что нас вот-вот настигнут, загонят в ловушку и захлопнут капкан, раз и навсегда избавляясь ото всех, кто пытался оказать сопротивление.
Но литиане не учли одного. Шейдеры – живучие твари. Нас не раздавить ударом бронированного кулака, не вытравить, не уничтожить. И даже навязанный пропагандой блокиратор, подавляющий вторые сущности, способен