Свет мой, зеркало, скажи. Андрей Ломовцев
приличия, а ты про жировые излишки.
Он похлопал себя по брюху, оскалился в притворной улыбке.
– Зима на носу, братуха. Ты не в курсе, ваще? Запас это у меня продовольственный, в натуре. Ладно, что у тебя, в чем на этот раз не фортануло?
Кирилл улыбнулся. Наглый толстяк за маской наигранной доброжелательности прячет мстительность, но кто платит – тот и заказывает музыку, и никак иначе. А платил Кирилл весьма прилично, и Годзи знал это. Кирилл включил телефон, нашел фото таблички с названием улицы и номером дома Катерины.
– Есть одно дельце на горизонте. Запоминай адрес, снимешь квартиру во втором подъезде. Этаж желательно с шестого по девятый. Ну или какой попадется.
Кирилл уже представил, как непринужденно сбегает по лестнице и натыкается на Катерину, выходящую из квартиры.
– О! Доброе утро, солнышко! Как я рад встрече! А я вот тут затусил неподалеку. Разреши подвезти.
Он даже увидел ее изогнутые в удивлении брови, вопросительный взгляд и лоб, вдруг покрывшийся испариной.
Толстяк качнул круглой башкой, цыкнул сквозь зубы:
– Интересный ты чел, братуха. А если никто не сдает? И что? В соседнем подъезде тебе кайфовать впадлу?
– Сделай так, чтоб сдали именно в этом. Не мне методы подсказывать, – Кирилл глотнул пива и отер губы, не обращая внимания на собеседника.
В голове всплывали попеременно то Чансуд в ярком бикини, то Катерина в расстегнутом халате. Первая была ближе по духу, и зачем только он в тот день поплыл на рыбалку?
Волну-убийцу в океане они с капитаном практически не заметили, очень уж далеко ушли от берега. Качнуло их, перекатилась волна под кормой, стукнуло в борт, а берег разнесло к чертовой матери. Поломало пальмы, разворотило напрочь отель в шаге от их бунгало, не оставило камня на камне от кафешки, где поедали креветок и любовались закатом. От бунгало – тень на мокром песке.
Кирилл изодрал руки в кровь, разбирая завалы. Надорвал спину, переворачивая забитые песком лодки. Находил посиневших, перебитых и без признаков жизни женщин, покалеченные и раздавленные тела мужчин, порванных, словно тряпичные куклы, детей.
Чансуд среди них не было.
Трупы укладывали на песок плотными рядами, мешков не хватало, опознавать было некому.
На острове паника обвенчалась со страхом. С фонариком, ночью, он заглянул в лицо каждому мертвецу на том пляже. Никогда так остро он не чувствовал запах смерти.
Почти неделю он ходил по срочно возведенным госпиталям, пунктам эвакуации, лагерям временной помощи. Искал свою филиппинку среди сотен стонущих, рыдающих и обезумивших от горя людей. Местный аэропорт размыло. Вертолеты садились на расчищенные от обломков площадки, забирали тяжелораненых. Оставшихся в живых иностранных туристов грузовиками и автобусами отправляли в Бангкок.
Надежды найти Чансуд живой не оставалось, вокруг царила неразбериха, и воспользовавшись ситуацией, Кирилл вернулся в Москву. Опустошенный. Без нее, без любви и надежды.
Был