Свет мой, зеркало, скажи. Андрей Ломовцев
Да и потом, у нее есть соучредитель-партнер Марина. Бросить ее? Помимо внесенных в проект денег, Мара помогала с бизнес-планом, научила рассчитывать прибыль, расходы и зарплаты сотрудникам. Катерина буквально по ночам составляла альбом женских причесок и мужских стрижек, планировала выйти на рынок с ошеломляющим предложением. И теперь от всего отказаться?
Четыре года учиться парикмахерскому искусству, войти в полуфинал Национального конкурса, много лет терпеть прозвище «Стриж» – она знала, под каким именем забит в телефонах подруг ее номер. Все псу под хвост? Стать непонятно кем, ведь и профессии такой нет: подсматривать в зеркале чужие жизни. Ее терзала потеря времени: только прайс-лист она разрабатывала более месяца. Объездила с десяток салонов, сравнивала, сопоставляла, анализировала. Ощущала радостный трепет, когда Мара нашла через мужа подходящее помещение на Московском.
Остановиться на полпути? Нет… Никогда. Она не согласна скинуть в корзину времени свои амбиции, цели и планы. Она не готова…
Хотя, с другой стороны. Если подумать рационально… Предложение Меликки лежит настолько в иной плоскости, что сложно представить открывающиеся перспективы. Это ж она такое сможет!
Эго, замаскировавшись под червя сомнений, усердно подкидывало ей новые аргументы – за.
Бабуля пыхтела трубкой, словно заправский моряк, растягивала в улыбке широкие скулы:
– Что тебя тревожит, котенок, с чем не можешь расстаться?
Смотрела при этом строго.
– Да бизнес хочу открыть, бабуль, – выдохнула Катерина горестно, рассматривая поверхность стола.
– Чего открыть, прости, не поняла?
– Салон красоты, парикмахерскую по-простому. Работать на себя хотела, а не на дядю. Людей стричь, прически там, завивки, укладки, колорирование, ламинирование волос. Ну и маникюры, педикюры, то есть ногти в порядок приводить. Массажи параллельно, эпиляцию.
Меликки взглянула на когтистые морщинистые пальцы, длинные ногти, желтоватые и блестящие, точно слюда, с каймой серости. Усмехнулась, поджав кончики пальцев.
– Ну и прочее разное, маски омолаживающие, – тут Катерина запнулась, замолчала растерянно.
– И что мешает? Дело твое только в пользу, скольким людям помочь сможешь, а?
Бабуля со вздохом откинулась на спинку стула, и та возмущенно хрустнула.
– Помню, тоже работала. В большом городе. Думала, ведь взрослая теперь, умная. Давно это было, в богатом доме жила, почти дворец. Золотые канделябры, лакеи на изломе. Молода была, горяча, своенравна, либо, по-моему, либо никак, ну прямо как ты сейчас. Знала – не просто так сила дана, а пользовалась неумело, глупо, дров наломала. Потом война вроде как исправила, но…
– Это какая же война, бабуль? – не удержавшись улыбнулась Катерина.
По ее расчетам Меликки около восьмидесяти, если считать от матери, которой в прошлом году пятьдесят два справили. Хотя бабуля и выглядит на шестьдесят, ну это спишем на мистическую составляющую.
Меликки не обиделась:
– Здрасьте! С