Фаранг. Евгений Шепельский
ты… может, и проживешь дольше, чем эти…
Какие еще эти?
– Нет, где-то я тебя точно видел. Ты, слышь-ко, скажи, из каких таких краев будешь?
– Tambovskie мы.
– Tambovskie? Я так думаю, это совсем далече.
– Угу. За горами, за лесами, за широкими морями.
– А зовут-то тебя как?
Благоразумие подсказало – имя Джорека не называть.
– Кларенс Топор.
Пейзанин испуганно на меня покосился:
– Из палачей, что ли?
– Да окстись, папаша, – мы лесорубы!
– А-а, – протянул он, как мне показалось, недоверчиво. Я уже и не рад был, что присвоил себе такую звучную фамилию. Вечно меня кто-то тянет за язык, стеб – он хорош в нужном месте и в меру.
Навстречу нам попадались подводы, конники и пешие путники в средневековой одежде. Видимо, анклав техники был надежно скрыт в недрах горы. Примем это и будем считать, что вокруг – натуральное средневековье.
Настал мой черед задавать вопросы.
– А не подскажешь, кто правит этой местностью?
– А тебе пошто? – Он ощупал мое лицо колючим, как терн, взглядом.
А блин. По то, что я ни черта не помню, елки-палки!
– Прибыл я из далеких краев… Здешних обычаев не ведаю. Как бы не попасть впросак!
– Да уж, по голосу твоему слыхать, што нездешний. Слова наши коверкаешь здорово. Край наш в подданстве барона Урхолио, сына Урхолио, сына Урхолио, чьи предки приняли титул барона Урхолио из рук корнальской династии Мэйсов. А к востоку лежат земли барона Торвальдо, сына Торвальдо, сына Торвальдо, чьи предки приняли титул барона из руки корнальской династии Мэйсов. А к западу Рендум со столицею в Верморе, которому барон Урхолио нынче платит дань, ибо освободился из-под гнета Корналии. – Он отбарабанил эти сведения, словно рассказывал домашнее задание. – Баронство Урхолио тянется до самого Сумрачья и процветает в достатке и благополучии милостью Спящего! Встречая его милость барона Урхолио, мы должны кланяться ему дважды и еще раз – в память его невинно убиенного сына!
Хм. Плыть к Рендуму… вопрос: плыть ли? Посмотрим, какую часть паззла предложит мне Азартот. Он – друг. По крайней мере я-Джорек так ощущаю. А от Урхолио, продавца человеческого материала, мне нужно держаться подальше.
Сбоку от нас показалась деревня, над которой господствовал замок или храм – кажется, это все-таки был храм, чем-то похожий на небольшой готический собор. Две острые башни, массивное основание с витражными стеклами на уровне человеческого роста.
Крестьянин несколько раз, не вставая с облучка, поклонился в сторону храма и произнес скороговоркой:
– Слава Измаверу! Слава Спящему! Слава Спящему-у-у! Да пробудится он вскорости и принесет блага всем сирым и убогим, а равно всевластным и имущим! И убережет нас от Маэта, и отведет Сумрачье, и принесет счастье, и обрушит Кобальд, и убьет Императора, и убережет нас от всех Неспящих, что еще бродят! Слава!
– Слава… – повторил я следом, чтобы, по заветам Ключевского, не выделяться из коллектива. Старик зыркнул неодобрительно, и я поклонился трижды, и столько же раз произнес «Слава!».
– Охотник. –